Дочка людоеда, или приключения Недобежкина

Нажимая кнопку звонка в заветную квартиру, Аркадий Михайлович сосредоточился. Ему предстояла нелегкая задача — просить руки дочери у ее папы — Андрея Андреевича. Андрей Андреевич еще меньше был похож на злого волшебника, чем его жена. На людях всегда ходил в строгом костюме, в белейших сорочках, обязательно при галстуке. Дома Андрей Андреевич тоже носил все приличное и, что самое главное, никогда не расхаживал по квартире в исподнем, ибо знал, что это для злого волшебника смерти подобно. Злой волшебник, хоть однажды прошедший через всю квартиру в кальсонах, сразу же превращался в доброго, а если совершал подобный вояж повторно, сразу же списывался в самого заурядного, никакими сверхъестественными силами не обладающего гражданина, разгуливающего по квартире в нижнем белье.

Но в чем же заключалось злое волшебство главы семьи? А вот в чем: в отказе женихам, сватающимся к его дочери, Варваре. Это было очень сложное искусство: сначала заманить жениха, а потом ему отказать.

Даже по обычным, человеческим меркам, если забыть про то, что это было семейство людоедов и злых волшебников, Аркадий Михайлович никак не мог рассматриваться в качестве мужа для их дочери, кстати, совершенно не подозревавшей, что ее папа и мама — людоеды.

Мало того, что сама Валя-Варенька была сокровищем, — разве не сокровищами были четырехкомнатная квартира на Яузском бульваре и двухэтажная кирпичная дача на Клязьминском водохранилище с парниками и русской баней, а дача жены на Истринском и рядом с нею — сарай, стоящий прямо на берегу, почти у самой кромки воды, в который на зиму прятались две яхты и катер? Но кроме того, все это были еще и инструменты злого волшебства, без которых ни о каком магическом влиянии на людей, даже если ты врожденный людоед, не могло быть и речи. Как шаману нужен бубен, костер, капище с идолами, так и Андрею Андреевичу, чтобы привлекать к дочери женихов, нужны были свои инструменты, частью которые изготовил он сам, а частью получил по наследству от своего отца — Андрея Николаевича, бывшего почти до самой своей смерти бессменным руководителем внешнеторгового объединения «Экспортлес».

Мог ли Аркадий Михайлович, владевший двадцатичетырехметровой комнатой в коммунальной квартире, всерьез рассчитывать породниться с таким состоятельным семейством?

Андрей Андреевич Повалихин предвкушал свою встречу с молодым аспирантом. Жертва сама шла на заклание. Обычно после подобного посещения жениха вся семья переживала приятный подъем, все вокруг начинало особенно ладиться, мелкие болезни и неурядицы сами собой проходили.

— Этого жениха хватит на полгодика, никак не меньше! — прикидывал Андрей Андреевич на своих невидимых весах то приятное настроение, которое он будет испытывать месяцев шесть после отказа Недобежкину, а там уже Брысин и Тузков созреют. Тузков хорош: двое детей, директор по науке мощнейшего объединения, дача, машина, жена его — очень-очень приятная дама. Завидный, завидный жених Тузков, уже и на развод с женой подал.

Повалихин многозначительно, по-государственному выгнул бровь: выдавать свои чувства даже наедине с собой было не в его правилах. Время на часах было пятнадцать минут первого, аспирант опаздывал, это несколько насторожило Валиного папу. Но вот и раздался долгожданный звонок. Андрей Андреевич облегченно вздохнул.

— Сейчас его Машенька подготовит слегка, подразделает, а там и мы с него шкуру снимем, спесь пособьем. Нет, дорогой, на чужой каравай рот не разевай. Аспирант!

Андрей Андреевич презрительно плюнул в паркет и принял благостную мину.

— Андрей Андреевич ждет вас, молодой человек, — после скупого приветствия в прихожей сообщила Марья Васильевна гостю, нагруженному тортом, бутылкой шампанского, коньяком и цветами.

— А где Валя? — удивился аспирант, не видя предмета своей страсти. — Я бы хотел ей вручить цветы.

— Варя к вам выйдет немного позднее, после вашего разговора с Андреем Андреевичем, тогда вы и вручите цветы.

Надеюсь, вы отобедаете с нами? — Марья Васильевна взглянула в глаза молодому человеку, внося в них полную ясность.

— Конечно, конечно, с удовольствием! — поспешно откликнулся аспирант и тут же обругал свою поспешность:

«Опять я суечусь, робею. Голос какой-то заискивающий».

— Тогда ставьте ваши дары сюда! — Очень моложавая дама, понимающе сверкнув бриллиантовыми серьгами, указала на столик с фарфоровой вазой, в которой уже стояло несколько роз. Никаких восторгов по поводу чудесного букета, никаких комментариев по поводу торта и вина. Это бы показалось Недобежкину невежливым, если бы не все объясняющие взгляды хозяйки.

— Проходите! — Марья Васильевна открыла дверь в кабинет Андрея Андреевича и улыбнулась, жалея аспиранта.

Аркадий Михайлович очутился наедине с людоедом. А дальше произошло то, что всегда происходит, когда ничтожному просителю удается попасть в кабинет большого начальника.