Дочка людоеда, или приключения Недобежкина

— Ну, нет, ты от меня теперь так просто не отделаешься! — воскликнул Шелковников и принялся ловить петуха, вспомнив, какой это был прекрасный слуга: стоило ему лишь только пригрозить шпагой, и он откуда-то притаскивал очень полезные вещи, например, вот эту самую шпагу, которою его сейчас норовили проткнуть.

— Витя! Шелковников! — услышал отважный бомж крик Недобежкина, проносящегося мимо него по двору в золотой карете, запряженной шестеркой чудесных рыжих коней. — Прыгай!

Варя Повалихина рядом с Недобежкиным на козлах золотыми стрелами отбивалась от страшных вурдалаков и упырей, которые лезли к ним со всех сторон. Недобежкин хлестал чудовищ своим извергающим громы и молнии кнутом.

Шелковникову наконец-то удалось, как сачком, накрыть петуха венцом и прижать его трепещущее тело к груди. Радуясь, что приобрел себе такого расторопного слугу, он в самый последний момент, когда карета сделала крутой поворот, вскочил на ее подножку и нырнул внутрь, захлопнув за собой дверцу.

Другая карета, серебряная, которой правил Дюков, пронеслась в ворота еще раньше.

— За золотой, за золотой каретой гонитесь!!! — крикнула появившаяся на пороге обнаженная красавица, тыча указательным перстом вслед золотей карете.

— Закрыть ворота! Артур! — крикнула Завидчая. — Сам лети за ними, не упускай их. Где Кащей, где Дракула, где Фантом?

— Здесь, здесь мы, Хозяйка, — раздались громоподобные голоса с небес, и воздух прорезали адские чудовища, похожие на атомных истребителей-перехватчиков.

Завидчая захлопала в ладоши от радости.

Прежде чем ворота захлопнулись, в самый последний момент сквозь них проскочил мотоцикл Дюкова, но в нем сидели не Волохин с Маркелычем, а совсем другие люди.

А произошло это так. Трое отважных громовцев загрузили связанными бандитами серебряную карету, и Дюков, прыгнув на козлы, стал хлестать лошадей. Карета понеслась. Волохин подогнал мотоцикл, и Маркелыч не по возрасту прытко, кряхтя, вскочил в коляску. Волохин дал газ. Герои ГРОМа, казалось, были спасены, они уже вслед за серебряной каретой готовы были проскочить в ворота, но тут колесо коляски натолкнулось на бордюр садового ограждения и так тряхнуло Маркелыча, что клюка, зацепившись за куст, вырвалась у него из рук и упала в темноту.

— Стой! Стой! Волохин! — закричал старый милиционер, — Клюка упала! Моя клюка!

Услышав магическое слово «клюка», Волохин нажал на тормоз и остановил мотоцикл, Маркелыч выскочил из коляски и исчез в полутьме искать клюку, и сейчас же из тьмы какие-то руки, клешни и щупальцы сдавили старика.

— Брось меня, Волохин, — закричал Маркелыч. — Гони. Ворота закрывают. Спасайся, сынок!

Волохин, вместо того, чтобы спасаться самому, развернул мотоцикл и погнал его на помощь старику, слепя нечисть фарами и наезжая на нее колесами. Почувствовав слабину, старик исхитрился достать партбилет и уже испытанным приемом принялся крестить им нечисть. Волохин, соскочив с мотоцикла, начал стрелять по нападающим из «ТТ», удивляясь, что его выстрелы не дают никакого эффекта. Зато маркелычев партбилет действовал на банду как на черта ладан.

— Сашка! Нагнись, где-то она там у тебя под ногами! — крикнул старик.

И точно, нагнувшись, Волохин схватил знаменитую ясеневую клюку, сделанную из древка копья Ахиллеса, и стал наносить ею по нападающим сокрушительные удары. Двое стариков далеко оттеснили нечисть.

— Сашка! — опять раздался предостерегающий голос: более хладнокровного Маркелыча. — Наш мотоцикл угоняют.

Волохин обернулся и увидел, что их мотоцикл облепил целый рой беглецов. Это Иван Александрович Лихачев, прячась по кустам со своей бандой среди побоища, происходящего на территории музея, увидел милицейский мотоцикл и решил использовать его для спасения из этого гибельного места. Бросив в кустах визжащую от ужаса Альбину Молотилову с ее партнером, он сам вскочил за руль, Шлыков прыгнул на заднее сиденье, а протрезвевшие от происходящих событий Лом и Колун бросились в коляску.

— Стой! — заорал Волохин, грозя угонщикам одновременно клюкой и пистолетом, — Стой, стрелять буду! — закричал он, подбегая к мотоциклу.

Забыв, что у него в обойме остался последний патрон, он, дав предупредительный выстрел в воздух, направил пистолет в сторону мотоцикла. Но тут Шлыков, давно сжимавший в руке свой пистолет, обернувшись, почти в упор выстрелил в грудь Волохина. Милиционер зашатался как пьяный, сделал несколько шагов в темноту, упал, снова поднялся и, теряя сознание, опрокинулся навзничь возле старого дуба, намертво зажав в руках маркелычеву клюку.