Дочка от отца бывшего (СИ)

Но в ответ на крик со слезами я слышала только гудки. Все это было хоть и подозрительно, но до одури жутко. А самое главное — Платон мне так и не написал. Я думала, поговорю обо всем при встрече. Но бизнесмен мне ее не назначал.

Фу-х, до сих пор не по себе от воспоминаний. В органах мне сказали не бояться мошенников и переехать в общежитие. Как положено студентке. Позже я так и сделала, была хотя бы рядом с девчонками. Только с Дусей снова нашла квартирку.

Больше меня никто не пугал и вообще никак не беспокоил. Может, реально кто-то устроил мне пранк. Хотя внутри до последнего сидел страх. Он усилил шок от новой встречи с Платоном.

А ведь если бы не дочка, что по сути было между нами? Одно свидание и ночь?.. Сколько таких ситуаций происходит каждый день в большом городе?.. И хоть мне лично такие случайные разрядки совсем не нужны, могу признать — объективно между мной и Платоном не произошло ничего особенного.

Про беременность тогда даже я не подозревала, никто не мог знать. С чего кому-то мне угрожать? В общем, бредовая история.

— Кать, ты?

— Я, Марь Павловна.

Мария Павловна — одна их вахтерш моей бывшей общаги. Не очень старая, добродушная женщина. Она многодетная мать, уже молодая бабушка. Я договорилась с ней, что за небольшую плату она иногда будет оставаться с Дуняшкой.

— Тут хозяйка квартиры приходила…

Эта студия еще меньше той, куда когда-то вез меня Платон. Правда, здесь имеется прихожка. Жилье я сняла не в сезон, повезло с ценой. Однако я одна была этим довольна.

— Что она хотела?

Марья качает поседевшей головой.

— С приятельницей они были, риэлторшей. Обсуждали, за сколько можно квартирку посуточно сдавать.

— Дуня спит?.. — прежде всего, хочу спросить о дочери.

Получаю в ответ кивок головой и устало опускаюсь на потертый пуфик.

— Выселят ведь тебя скоро, Катьк.

Я это сама понимаю. Хозяйка назначила низкую цену, но постоянно вздыхала, за какие копейки сдает недвижимость. Да еще местный «совет ветеранов» проедает ей плешь насчет криков моей дочки. В доме много старушек, которые разменялись с детьми и живут в крохотных квартирах. На молодежь-собственников они где сядут, там и слезут. А за арендаторов берутся всей толпой.

— Ладно, поживем — увидим. Спасибо вам большое, что посидели, теть Маш.

Денежную благодарность няне я отдала еще утром. Поэтому остается только попрощаться. Марья не надоедливая, да и занятая с оравой детей и внуков. Так что начинает шустро собираться, рассуждая.

— Был бы у нас нормальный комендант, заселиться бы тебе с ребенком в общагу. Но Мамаева вон полгода билась и ничего не выбила. Так и уехала в поселок к матери. Хитрый наш Эдуардыч. Сказала бы я его отчество в рифму… Ему невыгодно студенток с детьми селить, лучше на короткий срок арендаторов пускать. Царёк!

Роман Эдуардович не только «царь» общежития, но и зять одного из проректоров. Может, кто и смог бы на него повлиять. Но явно ни простые студентки без связей. Впрочем, дети статусных родителей в нашем зоотехническом институте и не учатся.

— Что про это говорить?.. — машу рукой.

Марья Павловна обулась. Стоит у двери, сжимая ручки объемной бежевой сумки. Она всегда с баулами, а сама худенькая и небольшая ростом, как кнопка.

— Да, словами горю не поможешь, — соглашается она, — не повезло тебе в жизни, Катька! Ох, не повезло. Чтоб ему, отцу твоему, который квартиру вашу спустил, там икалось! Это ж надо, ребенка оставить без кола и двора.

Мария искренне сочувствует мне, но от ее вздохов только тяжелее. Я молча жду ее ухода. Ругаться ни к чему, да и не виновата она ни в чем. В моей семье и правда одно за другим случилось два горя. Умерла мама, отец слетел с катушек. Его поборол алкоголизм, ко мне папа не прислушался. А я даже юридически ничего сделать не могла — квартира покупалась в частном порядке родителями отца. Его мать хотела, чтобы кроме сына там никто не имел доли. Она и в том, до чего он дошел, винила только меня да покойную маму.

— Кать, ну ведь временно можно сдать Дуню в приют, — Марья повторяет свою давнюю мысль, — ты хоть куда-то работать пойдешь. А получишь сад, заберешь.

Мотаю головой так, что она чуть не откручивается.

— Я не расстанусь с дочкой.

— Охохох… — снова вздыхает Марь Пална.

Она говорит «до свидания» и выходит, а я еще какое-то время не двигаюсь с места. Надо встать, запереть дверь. Но меня охватывает ужас от картинок, которые я представила. Как я привожу свою малышку в казенный дом. Оставляю там совсем одну… Вернее, с сотрудницами, которые уже страшно устали от чужих детей. Господи, мороз по коже!

Фу… Беру себя в руки, вспоминаю, что мне всегда говорит подруга Алиса. Я — благополучная мамочка! Должна я как-то выкрутиться, и не за что у меня забирать мою дочь.

Пока думаю о Дусе, из кроватки раздается ее недовольный писк. Быстренько мою руки и спешу к ней. Поднимаю из кроватки, прижимаю к себе.

Дочка еще сонная, обнимает меня за шею. Подхожу с ней на руках к окну. На улице пошел бодрый летний дождик, струйки влаги золотятся на солнце. Малышка сразу заинтересованно распахивает глазки, отстраняется от меня. А я могу ее разглядеть.