Дочки-матери

Юля засеменила вслед за Наташей. Подполковник только что пообедал и теперь находился в хорошем расположении духа. И готов был побеседовать с женщинами. Пока медсестры разыскивали по компьютеру нужного раненого, подполковник, поил дам чаем и даже пытался заигрывать с Наташей.

А Юля волновалась. Она волновалась, словно предстоящая встреча касалась ее лично. Она одергивала себя, злилась, вопрошала, зачем все это затеяла, и, не зная, что себе ответить, снова злилась.

— Имеется Голубев, который с ногой, и тот, который ранен в голову. Вам который больше нравится, девчонки? — подмигнул подполковник.

Женщины переглянулись.

— Я не знаю, — призналась Юля и достала письмо. — Вот.

Врач надел очки и с минуту изучал текст письма, дату, штамп на конверте. Лицо его было серьезно и сосредоточенно.

— Ну вот что, — поднял он наконец голову от бумага. — Тот, что в голову, все равно сейчас беседовать с вами не сможет; А тот, что с ногой… Танюш, приготовь нам Голубева. Помести его в вестибюле, что ли? А то в палате неудобно разговаривать…

В вестибюле, на кожаном диване, одной рукой держа костыль, сидел молодой человек и недружелюбно смотрел на приближающихся к нему посетителей.

— Как самочувствие, Голубев? — поинтересовался подполковник.

— Нормально, — бесцветно буркнул раненый и уставился в пол.

Врача недружелюбие раненого не смутило. Пока он расспрашивал парня, Юля сумела разглядеть Андрея Голубева, пытаясь найти в нем сходство с Сашкой Моревым. Зубы в отличие от подростка Андрей имел ровные, один к одному.

Худое скуластое лицо с мазками неровного румянца было словно исчерчено разномастными царапинами. Приглядевшись, Юля догадалась: шрамы. Голова парня, коротко стриженная ежиком, тоже заинтересовала ее. Она силилась найти общее с Сашкой. С белобрысым Сашкой. Но не могла определить цвет волос Андрея. Они поблескивали в полумраке плохо освещенного вестибюля пепельным. Цвет волос вызвал у нее неожиданное затруднение. Нет, не похож. Но подполковник уже изложил парню суть дела и испросил у дам позволения удалиться по делам службы.

Раненый уставился на них выжидательно. Юля не знала, с чего начать, а Наташа ждала, что начнет именно Юля. Тогда она глубоко вздохнула и вытащила из кармана письмо.

— Вот, посмотрите, пришло на мой адрес…

Андрей прочел, но не выразил никакого интереса:

— Это не обо мне. Я никогда не был в вашем Вишневом. И родственников у меня там нет. Голубевых полно. У нас в части было трое, двое Андреев. Что из этого?

Юля вздохнула и спрятала письмо. С самого начала нужно было догадаться, что затея обречена. Она лезет не в свое дело. Что у нее нет своих забот? Поперлась в госпиталь! Иногда она сама себе не могла объяснить собственные поступки. Но Наташа, видимо, придерживалась другой точки зрения.

— А ваши родители живы, Андрей? — мягко поинтересовалась она.

Лицо ее не выражало жалости, бабской слезливости. Оно было располагающим.

Юля мысленно похвалила себя за то, что взяла с собой Наташу.

— А при чем здесь мои родители? — с вызовом буркнул Андрей. — Вы хотите меня усыновить?

Наташа пропустила мимо ушей явное хамство.

— Нет, просто я была давно знакома с одним Голубевым, директором завода. Я подумала — а может, это ваш отец? Или, например, дядя? Год назад я брала у него интервью для радио.

— Вы журналистка? — подозрительно покосился в ее сторону раненый.

Наташа рассмеялась:

— Громко сказано. Я работаю на заводском радио. У нас на заводе, кстати, работает много ребят, отслуживших в Чечне.

— Нет, это не мой отец. Мой пять лет как умер.

— Извини, — отозвалась Наташа. — Тебя можно понять. Я тоже рано, осталась, без родителей. А Юля совсем недавно похоронила мужа. Так что мы в чем-то близки. Все трое. Юля удивленно зыркнула на Наташу. Во дает! Да она мертвого разговорит! Не зря Евгений Петрович прозвал ее Радио “Маяк”.

— Представляю, как счастлива твоя мама, что ты вернулся живой, — расцвела, Наташа в улыбке. Со стороны могло показаться, что она является ближайшей подруг его мамы. — У нас в подъезде одна женщина недавно получила похоронку. Так мы всем подъездом рыдали, как по родному. Такое горе…

Реакция Андрея на Наташины слова была неожиданной.

Он усмехнулся с вызовом, нахохлился как воробей. Пальцы с силой сжали костыль.

— Моя не зарыдает, — бросил он. — Она и знать не знает, где я и что я. Она от отца ушла, когда я еще на велосипеде гонял.

Наташа с Юлей переглянулись. Юля открыла было рот, но Наташа опередила ее.

— Послушай, Андрей… Она, конечно, могла уйти от отца, но это не значит, что тебя забыла или отреклась от тебя. Она могла узнать, где ты служишь. И начать поиски. Или рассказать кому-то из своих близких о тебе.

Андрей собрался возразить, но в разговор встряла Юля.

— Там же черным по белому написано: брат. Тебя ищет твой брат.

— Да нет у меня братьев!

— Твой младший брат по матери. Ты о нем мог и не знать.