Дочки-матери

А куда деваться? Тут на все согласишься, лишь бы как-то встряхнуть дочь. Теперь, когда приезжал Королев, Лерка послушно вытаскивала учебники, и они вдвоем просиживали над неподдающейся химией и такой сложной для Лерки алгеброй.

Королев оказался терпеливым учителем. Он не раздражался Леркиной тупостью, но не обращал внимания на ее капризы. Едва они заканчивали готовить уроки, Королев быстро собирался и уезжал.

И Наташа понимала, что в общем-то довольно занятой человек тратит свое время на девчонку. Зачем? Так ли бескорыстны его намерения? Что у него на уме? Впрочем, каково бы ни было Наташино мнение о звезде местного телеканала, обойтись без него она уже не могла.

Королев сумел незаметна, но прочно войти в их с Леркой жизнь, и Наташа молила Бога, чтобы он теперь не исчез из нее так же внезапно, как Бородин.

Королев привозил Лерке фрукты и конфеты, придирчиво просматривал ее тетради и дневник. Хвалил или журил.

Однажды после его очередного посещения, когда Лерка задумчиво чистила мандарин и глядела в окно поверх крыш, на облака, Наташа попыталась закинуть удочку насчет дочкиного отношения к Королеву. Что до нее, Наташи, то уж, конечно, она бы не устояла перед такой заботой, влюбилась бы без оглядки. Не могла же Лерка остаться равнодушной ко всему, что делал для нее Королев.

— Александр Николаевич такой заботливый, — начала Наташа и подсела к Лерке. — Он тебе как… нравится?

— Мам… — Не отрывая взгляда от облаков, положила в рот дольку мандарина. — Давай съездим в Вишневый. Пожалуйста, мам!

— Да ты что? — опешила Наташа. — Зачем?! Юля с Оленькой оттуда уехали, ты ведь знаешь…

— Мама! — Лерка развернулась, глаза ее сухо блестели. — Андрей там один, ему трудно, ты понимаешь? Давай съездим!

— Но как это? Что мы скажем? Приехали посочувствовать? Ты думаешь, Андрею это нужно? Да и нехорошо это — без приглашения…

Наташа совершенно растерялась. Она вскочила, прошлась по комнате. Вот уж чего не ждала! Она надеялась, что Лерка и думать забыла об этом солдате, а она.

— Мам, это если я одна поеду, то нехорошо. А с тобой — можно. Ты его так о Чечне расспрашивала, он с тобой как с матерью. И потом — там Сашка… Мы же можем его навестить? Наберем гостинцев! Смотри, сколько всего Александр Николаевич привез. Нам и покупать ничего не придется, ну мам…

У Наташи упало настроение. Более того, внутри начало гореть, будто там припечатали чем-то горячим. Словно все, что она создавала вокруг Лерки, этот ореол, согретый мечтами матери, в один миг разрушился. Оттого, что его походя кто-то задел.

— Мам, вот нам с тобой трудно, и нам Александр Николаевич помогает. Ты же не отвергаешь его помощь? Ты даже рада, когда он приезжает, и я рада. Так почему ты думаешь, что Андрей нам не обрадуется? Ты ведь в госпиталь к нему ездила, а я Сашку иностранному учила.

Наташа молча слушала дочь. Ну что тут скажешь? Свою голову поставишь вместо этой бестолковки?

— Ну мам! Если ты согласишься, я все-все буду делать, как ты захочешь, я уроки стану зубрить, полы буду мыть… Только давай, пожалуйста, съездим в Вишневый!

За два часа дороги до Вишневого Наташа по капле теряла с таким трудом установленное в душе зыбкое равновесие. Что ждет их в Вишневом?

А вдруг, Андрей с горя запил или, еще хуже, стал колоться? Потерять возлюбленную после того, как тебя бросила мать, — это вам не сюси-пуси. Тут с обычным человеком что угодно произойти может, а уж с этими афганцами-чеченцами — и говорить нечего. А Лерка — вся в мать. Кинется спасать, вытаскивать милого. Миссию исполнять. Это мы уже проходили по полной программе. Наглядный пример — ее жизнь с покойным Рожновым. Неужели то же самое ждет ее одуванчика? И мать ее своими руками туда толкнет? С другой стороны — что делать? Что делать, когда Лерка уперлась как баран, а переспорить ее нет никакой возможности, поскольку она все еще балансирует на грани истерики.

В таком настроении Наташа прибыла в Вишневый и с неспокойным сердцем ступила на правый берег Волги. В Вишневом царила весна. Если в городе, особенно у них, напичканном заводами, весна пробивалась неброско, даже несколько небрежно, то здесь царило буйство травы и одуванчиков и торжественно, готовые к цветению, стояли в садах вишни.

В полном молчании дошли Наташа с Лерой до Юлиного дома. Собака залилась лаем, а затем заскулила, узнав своих.

Но на их стук никто не вышел. Напрасно Лерка открыла калитку и упорно и долго колотила в дверь. Наташа только вздыхала. Сколько раз зарекалась: не идти на поводу у дочери! Лерка дите неразумное, а она-то сама? Где голова была?

На их стук отозвались собаки с соседских дворов, из-за забора высунулись две детские головы в одуванчиковых венках. В этих желтых головках Наташа узнала детей Юлиной соседки Ларисы.

— В гости приехали? — не здороваясь, поинтересовалась Маринка. — А их нет; Айдате к нам, у нас мама дома. Она все про них знает, потому что они у нас молоко берут.

Делать нечего, отправились к Ларисе. Та стояла посреди кухни и замешивала тесто.