Дочки-матери

Главное, что Настя им обоим понравилась, да и они девочке совершенно точно пришлись по душе, а все остальное дело наживное. Решится, обойдется, сладится. И они смогут со всем справиться, и Лена наверняка подсобит. В этом Натка была уверена, хотя и не представляла, как построить самый первый разговор с сестрой. Строгая судья Кузнецова привыкла считать свою младшую сестренку немного взбалмошной и безответственной, а потому решение той вдруг взять и усыновить ребенка наверняка встретит с удивлением, сочтет внезапным и не очень обдуманным порывом. Не было ли это действительно так? Об этом Натка старалась не думать.

Домой они приехали уже глубокой ночью. Квартира встретила Натку тишиной, из которой следовало, что кот Венька точно где-то накосячил. Обычно при звуке открывающейся двери он лениво выдвигался в коридор, нагло потягивался, показывая, что прекрасно проводил время в отсутствие хозяев, близко не подходил, ждал, пока хозяева изволят приблизиться сами и наклонятся, чтобы погладить его между ушами.

Сеньке кот радовался активнее, чем Натке, с которой держал фасон. Сенька был его бессменным напарником по шкодам, так что если в доме что-то случалось, то можно было не сомневаться, что к этому приложили руку (и лапу) девятилетний мальчик и кот. И прятались в недрах квартиры после какого-то очередного бесчинства они тоже совершенно одинаково.

– Я надеюсь, он просто опять что-то разбил, а не застрял в оконной раме и задохнулся, – мрачно сказала Натка Таганцеву.

– Ты же закрываешь окна, когда уходишь из дома, причем именно по этой причине, – откликнулся тот.

– Да, но Сашка приходила кормить кота и могла, забывшись, открыть окно. – Натка вдруг заволновалась, потому что вредный кот успел стать членом ее семьи, за которого она отвечала. Конечно, появился он у нее совершенно случайно и сначала она вовсе не пылала восторгом от того, что теперь у них с Сенькой будет домашний питомец, но за полгода привыкла. Венька стал совсем своим, а своих Натка любила и берегла.

Скинув кроссовки, Костя двинулся по коридору, заглядывая в комнаты, чтобы оценить масштаб бедствия. Он вообще был человеком действия и, понимая, что любимая женщина волнуется, вместо слов перешел сразу к делу. Из кухни он вышел молча, что было неудивительно. Наученная горьким опытом, Натка давно уже не оставляла в пределах досягаемости ни чашки, ни съестное, ни случайно брошенные предметы типа спонжей для нанесения косметики. Знала, что все это будет сброшено на пол мягкими лапами.

В гостиной тоже все находилось на своих местах, а вот из спальни раздался веселый голос Таганцева.

– Все в порядке, этот проходимец жив и здоров. Можно не волноваться.

– Что натворил? – уточнила Натка, скидывая босоножки. – Жертв нет, а разрушения?

– Разрушения есть, – отрапортовал вышедший в коридор Костя. – Сорвана штора и с мясом выдернут из стены карниз. Но ты не переживай, завтра утром я все починю.

– Вот ведь негодяй, – вздохнула Натка. – Это он на шкаф залезает, а оттуда прыгает на штору и раскачивается на ней, уцепившись когтями. Я уж его гоняла-гоняла, но его это будто еще больше подхлестывает. А откормился он за эти полгода знатно, вот карниз наконец-то веса и не выдержал.

«Негодяй», услышав ее голос, видимо, понял, что грома и молний не будет, а потому материализовался откуда-то из недр квартиры, с независимым видом выгнув спину и распушив хвост. Мол, ничего страшного не произошло, так, мелкая неприятность.

– Иди сюда, чудовище, – пробурчала Натка. – Есть хочешь или Александра тебя сегодня кормила? Вот заведем тебе еще одного ребенка, он тебе покажет, где раки зимуют, будет дергать за хвост и душить в объятиях. Узнаешь тогда, почем фунт лиха.

Кот блеснул глазами, показывая, что угрозу услышал и оценил. Что ж, «на кошках она потренировалась», теперь предстоит рассказать новость Сене и Лене. Надо признать, это будет совсем непросто – найти нужные слова, чтобы убедить обоих в серьезности своих намерений, а также в том, что привычная жизнь после принятого решения не пойдет кувырком.

– Костя, мы же справимся? – спросила она. Вопрос, заданный вслух, прозвучал невпопад, потому что всю дорогу от Энгельса до Москвы на волнующую обоих тему они не говорили совсем, а из ситуации с содранной котом шторой он не вытекал.

Тем не менее Таганцев сразу понял, о чем именно она спрашивает. Подошел, обнял, надежно спрятав Натку от всех невзгод мира в кольце своих рук, ответил очень серьезно:

– Конечно справимся, Наташа. Иначе даже и быть не может.

* * *

Весь вечер меня не покидало чувство, будто я забыла что-то сделать. Перебирая в голове рабочие моменты, я понимала, что все намеченное на сегодня выполнено, однако внутреннее неудовлетворение то и дело возвращалось, грызя изнутри. Да что ж такое-то.