Дочки-матери

– Точно? Вот именно этого ты хочешь? Не под влиянием минуты, не под напором Кости. Еще неделю назад тебе даже в голову не приходило, что ты можешь усыновить чужого ребенка. Ты его с кем будешь оставлять, когда у тебя срочные дела появятся? С Сенькой? С Сизовыми, которые одному твоему ребенку уже бабушку с дедушкой фактически заменили?

– С Костей, – неуверенно сказала Натка.

– А если Костя будет занят на своей сумасшедшей и, кстати, довольно опасной работе? А если он опять на два месяца в командировку в другой регион уедет? Кто мне недавно говорил, как хорошо, что Сенька уже довольно взрослый и может оставаться один дома и сам себя занимать? Ты хоть помнишь, что такое трехлетний ребенок? И понимаешь, какая это сумасшедшая ответственность?

– Я не поняла, ты что, меня отговариваешь? – понурилась Натка.

– Нет, – пожала плечами я. – Ты взрослый человек, зачем тебя отговаривать. Я просто хочу быть уверенной, что ты приняла решение обдуманно, а не сгоряча. И, кстати, ты в первую очередь должна в этом убедить даже не меня, а саму себя.

Моя младшая сестра выглядела довольно несчастной. Я видела, что именно внутренняя неуверенность в принятом решении заставляет ее так нервничать. В кухню вошел Таганцев, пристроился у подоконника, внимательно слушая наш разговор.

– Лена, если бы ты видела эту девочку, то не удивлялась бы, – сказал он. – Настя действительно чудесная.

– Я в этом не сомневаюсь. И в том, что ты действуешь из самых лучших побуждений, тоже. Просто, ребята, ввязываясь в столь большое дело, которое неминуемо изменит жизни как минимум четырех человек, вы должны полностью отдавать себе отчет в том, что делаете, почему и зачем.

– Четырех? – не поняла Натка.

– Ну да. – Иногда моя сестра бывает удивительно бестолковой. – Если вы усыновите ребенка, то изменится жизнь самой Насти, вас обоих и Сеньки. Я надеюсь, ты про сына не забыла?

– Разумеется нет, – вскинула голову Натка.

– Да и вообще, сразу должна вам сказать, что мы обсуждаем абсолютно проигрышный вариант. Ни один орган опеки попросту не поддержит в суде ходатайство об усыновлении, поданное матерью-одиночкой. Ты не замужем, Наташ, а потому тебе даже опекунство вряд ли доверят, не то что родительские права передадут.

Я увидела, как вспыхнули глаза у стоящего у окна Кости.

– Это недоразумение как раз легко исправить, – воскликнул он радостно. – Наталья, ну, на этот раз ты согласишься наконец выйти за меня замуж?

* * *

Поезд несся на Натку уже не с космической, а со сверхзвуковой скоростью. Жизнь менялась необратимо, и к этим изменениям предстояло как-то приспособиться. Для начала вот уже несколько дней Натка привыкала к мысли, что в скором времени выйдет замуж, станет женой Константина Таганцева, а значит, возьмет на себя определенные обязательства. Эти обязательства ее пугали.

Правда, Костя уверял ее, что с оформлением отношений ничего в их жизни не изменится, и Натка то верила, то вновь начинала сомневаться. Несмотря на то что Костю она любила, расставаться с привычной свободой не хотелось. Как там говорила героиня советского фильма «Девчата»? «Хочу – халву ем, хочу – пряники»[4].

Однако пути назад уже не было, более того, обстоятельства подталкивали не откладывать церемонию бракосочетания в долгий ящик, поэтому вчера они с Таганцевым через сайт госуслуг уже подали заявление в ЗАГС. Натка настояла, правда, на том, чтобы обойтись без торжественной церемонии. Не нужно ей было всего этого шума: свадебного платья, упаси бог, фаты, цветов и гостей. Забежали в ЗАГС перед работой, поставили подписи где надо и разошлись, будучи уже в новом статусе.

Единственная уступка, на которую она согласилась, это семейный ужин в ресторане, куда, по замыслу, должны были кроме них с Костей прийти Сенька, Лена с Сашкой, замечательные соседи и верные друзья пенсионеры Сизовы. Вот и все гости.

Лена с изменениями в жизни младшей сестры смирилась, похоже, поверив в серьезность ее намерений. Натка до сих пор вздрагивала, когда вспоминала первый их разговор, в котором дотошная судья Кузнецова задавала вопросы, словно сваи вколачивала. Впрочем, сестру Натка понимала, взять ребенка из детдома – это не оставшегося без хозяев кота подобрать. Хотя и за кота ответственность взять не всем по силам. В первую очередь душевным.

Впрочем, убедившись в том, что решение Натальи и Константина твердое и что обратную скорость они включать не намерены, в процесс решения проблемы, связанной с удочерением Насти Васильевой, Лена включилась по полной программе. С ее точки зрения, для начала нужно было любыми способами забрать ребенка из детдома, причем не дожидаясь официальной процедуры удочерения. На это требовалось время, которого, похоже, не было.