Дочки-матери

Ну да, Натка, как известно, своего никогда не упустит.

– Посмотрим на твое поведение, – строго сказала я. – Ты мне лучше расскажи, чем у вас вчера вечер закончился.

– Да все хорошо закончилось, пока Костя за Сенькой ездил, я Настю спать уложила. Она, конечно, ужасно испугалась моих слез. Была уверена, что это из-за нее Сенька из дома ушел.

– По большому счету, так и есть.

– Нет, Лена, – моя беспечная обычно сестра вдруг стала крайне серьезной. – Он ушел не из-за нее, а из-за меня. Из-за того, что я не смогла что-то ему объяснить или заставила усомниться в своей любви. Понимаешь? Дети никогда не виноваты, виноваты всегда взрослые.

Я в который уже раз подумала о том, как Натка повзрослела со своим неожиданным повторным материнством.

– В общем, девочку я успокоила, уложила спать, а тут и Костя Сеньку привез. Он с ним по дороге разговаривал. Рассказал, как я испугалась, что с ним что-то случилось, объяснил, почему близких пугать последнее дело. То есть он его не ругал, а спокойно поговорил, но на Сеньку это произвело такое впечатление, что в квартиру он поднялся притихший и виноватый, разревелся, я, разумеется, тоже, мы с ним бросились обниматься, а потом пили чай на кухне и разговаривали почти до полуночи. В общем, я ему даже разрешила сегодня в школу не ходить, а выспаться с утра. Он, конечно, уже большой, но по факту все равно еще маленький. Как ты думаешь, если я Тамаре Тимофеевне позвоню, чтобы проконсультироваться, это нормально будет?

– Да звони, конечно, она же дала тебе свой телефон, – сказала я. – Она с удовольствием будет тебе полезной, Наташ. Даже не сомневайся.

Договорив с сестрой и закончив завтрак, я быстро собралась на работу, спустилась к своей машине и поехала в суд, предвкушая уже привычный утренний разговор с Виталием. Однако сегодня он почему-то мне не звонил, и, признаться, меня это расстроило. Вчера вечером, уехав от Натки, он доставил меня к моей машине и очень нежно попрощался, поцеловав в висок. Знал, что я терпеть не могу прилюдно целоваться и обниматься. И перед сном мы тоже переписывались, пока в половине двенадцатого он мне не пожелал спокойной ночи. И что случилось за ночь?

Надо признать, что пустой тревожностью я никогда не страдала. Причин, по которой не состоялся утренний звонок, могло быть сколько угодно. Ранняя деловая встреча, например. Поэтому, решив, что рано или поздно Миронов обязательно найдется, я доехала до работы и с головой погрузилась в дела. Одно из основных умений судьи – полностью погружаться в рассматриваемое дело, не отвлекаясь на посторонние мысли. Даже очень важные.

Дела сегодня были все как на подбор непростые. К обеду я успела довольно сильно устать, с удовлетворением отметив, что на вторую половину дня заседаний у меня не назначено и можно будет в тиши кабинета спокойно поработать с документами. В телефоне, который я оставляла в кабинете, не было ни одного не принятого звонка и сообщения от Виталия.

Конечно, с уважением относясь к моей работе, он почти никогда не звонил днем, понимая, что я занята и все равно не отвечу. Но с учетом утреннего пропущенного разговора молчание начинало выглядеть странно. Неужели я была права, говоря Натке про растаявший утренний туман, и вчерашнее знакомство с моими родственниками привело именно к тому, чего я все это время подспудно и опасалась – к исчезновению этого человека из моей жизни. Внезапно я поняла, что от подобного удара не оправлюсь очень долго.

В кабинет заглянула Машка, спросила, пойду ли я обедать. Еще совсем недавно я бы с удовольствием согласилась, чтобы рассказать подруге о Сенькиной выходке, но сейчас у меня язык не ворочался от огорчения, а еще начинала глухо и надсадно болеть голова, как часто бывало, когда я была действительно серьезно расстроена.

– Что-то случилось? – спросила меня проницательная Машка. – А то, я смотрю, ты, мать, не в настроении.

– Голова болит, – вяло сказала я. И даже не соврала. – Ты иди, Маш, сама.

– А ты что, будешь голодной до вечера сидеть?

– Попрошу Диму, он мне что-нибудь купит.

Но моим планам на сэндвич не суждено было сбыться. Мой помощник заглянул в кабинет крайне взбудораженный. Даже волосы на голове были взъерошены, и это у Димы, который всегда выглядит как сама респектабельность.

– Елена Сергеевна, вы можете меня отпустить? – спросил он скороговоркой, аж задыхаясь от волнения. – Мне звонили из полиции. Они задержали Ксюшу.

– Кого?

– Ксюшу. Ту девушку с собакой, с которой я застрял в лифте, когда угнали мою машину. Ну, которая из банды.

– Да я уже поняла.

– Ее задержали в такой же точно ситуации. Она пыталась обмануть еще одного молодого человека, но он, в отличие от меня, заподозрил неладное и вызвал полицию. Ее привезли в отдел, сейчас она дает показания, и меня попросили приехать на опознание. Вы меня отпустите? Это все-таки шанс вернуть мою машину.

– Да не волнуйся ты так, Дима, – успокоила его я. – Разумеется, я тебя отпускаю, и если опознание задержится, то можешь сегодня уже не возвращаться. Ты же знаешь, как я хочу, чтобы твою машину нашли.