Дочки-матери. третий лишний?

И в то же время существуют матери, которые чаще всего сами организуют этот переход дочери к состоянию женщины. Мы можем наблюдать это на примере крестной матери из сказки «Ослиная Шкура». Такая материнская амбивалентность, которая может составлять одновременно и препятствие, и помощь дочери в ее становлении женщиной, является своеобразным отголоском дочерней амбивалентности, которая, в свою очередь, может сопротивляться идее перехода от статуса дочери к статусу женщины. Именно об этом мы и поговорим, используя в каждом случае разные художественные произведения.

Глава 19. Матери-наставницы

Как только дочь достигает половой зрелости, первостепенная задача матери изменяется – теперь она состоит в том, чтобы присматривать за развитием ее сексуальности. «Присмотр» может проявляться двумя различными способами, которые отражают разницу между традиционными представлениями и современными взглядами, отмеченными сексуальным раскрепощением и вошедшим в норму совместным проживанием (вместо брака), а также множественным партнерством. Именно эти в корне отличающиеся друг от друга позиции мы и рассмотрим в настоящей главе, посвященной процессу становления дочери в женщину, тогда как ранее мы исследовали отношения матери и дочери, главным образом следуя логике их развития.

В традиционных обществах «присматривать» за дочерью означало: надзор, контроль, запреты, которые все вместе можно свести к одному общему «нет» – роль, типичная для ограничивающих матерей, или тех, кто их замещает, ни на минуту не оставляя юных дочерей одних, чтобы избежать возможных компрометирующих ситуаций. В наши дни «присматривать» означает скорее наблюдать, и, если и вмешиваться в происходящее, то скорее всего в форме разговора. Более изощренно ведут себя вмешивающиеся матери, которые только делают вид, что попустительствуют, но лишь для того, чтобы обеспечить себе более надежный захват дочери в плен. Далее мы увидим, что вопреки этому почти радикальному противопоставлению двух установок речь идет (как для современных матерей, так и для матерей прошлого времени) об одной и той же функции.

От матери не бывает секретов

В фильме Майка Ли «Тайны и Ложь» рассказывается история чернокожей дочери, которую бросила белая мать. Эта история уже рассматривалась нами в главе «Материнская подчиненность». Мать разведена и живет вместе со своей законной дочерью, которой приблизительно лет двадцать. У них весьма напряженные отношения, поэтому мать не очень доброжелательно воспринимает молодого человека, с которым встречается дочь. Мать просит познакомить ее с ним, выспрашивает, принимает ли дочь контрацептивы, настойчиво советует ей определенные противозачаточные средства: пилюли, пасты, презервативы, доходит даже до того, что предлагает ей собственную диафрагму. «Ты меня бесишь!» – бросает ей дочь, отталкивая ее руку, и обзывает мать дурой, а затем уходит из дома, хлопнув дверью.

Вот убедительный пример современного способа гарантировать действенность ограничительных мер: мать больше не налагает запретов на сексуальные отношения дочери, но пытается их организовать, то есть не остается больше ни одного интимного момента, который бы ускользнул от материнского надзора. «Подарить» дочери в таких условиях собственную диафрагму – это вовсе не означает «дар» (не говоря уже о том, что любой подарок – это скрытое уподобление себе), скорее, это высшая степень вторжения, которое претендует на проникновение и присвоение того, что есть самого сокровенного у «другого». К тому же здесь совершенно непомерное нарушение элементарных правил гигиены (это то самое «смешение субстратов», которое подлежит высшему запрету согласно Франсуаз Эритье и является признаком инцеста второго типа); но еще более чудовищное нарушение правил психической гигиены. Они требуют сохранять и поддерживать хоть какую-то минимальную дистанцию между двумя отдельными существами, особенно если они – родственники. Эта дистанция должна быть еще больше, если речь идет о родственной связи между матерью и дочерью. В ней максимальное уважение такой дистанции, особенно в сексуальной сфере, является знаковым условием, что их связь останется животворной. Дочь этой женщины, Гортензия (удочеренная афроамериканской семьей), мудро замечает своей подруге: «Я не хочу ничего знать о том, что делает моя мать со своим любовником. Не хочу, чтобы она знала, что я сама делаю с моими любовниками, ни, тем более, чтобы она видела меня пьяной».