Дочки-матери. Третий лишний?

Возможно, личности женщин так ярко проявляются по контрасту со слабыми и сбегающими от них мужьями? Создается впечатление, будто эти женщины ни в малейшей степени не страдают от своего одиночества и всегда легко и стойко переносят его, полностью занятые решением насущных проблем и противостоянием выпавшим на их долю многочисленным испытаниям. Но страдают они или нет, очевидно одно: в каждом поколении происходит несчастье, которое разбивает пару и превращает молодую мать в брошенную мужем женщину, одинокую, царствующую во главе «монородительской семьи», как называют такие семьи в статистических исследованиях.

Вот почему, когда в пятом поколении юная Мазаль произведет на свет сына, ее прабабушка Сара так возрадуется этому: его появление будет означать конец несчастий. Рождение сына означает также для последующих поколений разрыв цепи матриархального всемогущества, в котором роль мужчины сводится к воспроизводству: они годятся разве что для того, чтобы зачать очередную дочь и прибавить к ряду одиноких матерей еще одну. Вот что, по меньшей мере, можно предсказать или пожелать этим женщинам. Но возможно ли на основании простой биологической случайности – рождения ребенка другого пола, поверить, что отныне несчастья перестанут преследовать эту семью, и тем более, что матери смогут успешно противостоять этой естественной склонности – передавать из поколения в поколение материнское всемогущество, за которое женщины вынуждены расплачиваться одиночеством? Или можно предположить, что, произведя на свет ребенка мужского пола, рассказчица бессознательно сделала свой выбор в пользу завершения истории о цене отказа от этого бесконечного, замкнутого на самом себе матриархата, художественным воплощением которого стал бы тогда этот роман, если бы ее выбор оказался другим?

Между тем, для дочери, которая не хочет «походить на собственную мать», в действительности существует и другой выход, помимо бездетности или воспроизводства идентичности. Как бы сильно не хотелось нам изменить ход вещей, от нашего выбора не зависит, что именно передадут нам родители. Но это не означает, что матери и дочери полностью, словно клоны, воспроизводят друг друга в своей идентичности, хотя обе они одинаково подвержены воздействию бессознательных сил, которые оставляют им очень узкий (хорошо, что хоть какой-то) диапазон для маневра.

Ставка на возможность стать матерью наглядно проявляется в этой истории о передаче, или, скорее, о прерванной передаче. Передать жизнь – неизбежно означает передать также определенные составляющие своей идентичности, которые только частично поддаются сознательному контролю, – не столько потому, что они принадлежат каждой отдельной женщине, сколько из-за того, что все они встроены в одну цепь индивидуумов. Можно выбирать – иметь детей или не иметь, пытаться благодаря детям обеспечить свое продолжение в будущем или нет, но если женщина решается завести детей, то ей приходится принимать как неизбежное все, что за этим последует. Иметь детей – значит стать матерью, а затем, возможно, и бабушкой, это крепко связывает с прошлым нас и приближает к смерти наших предков.

«Почему?»

Рассматриваемая нами проблема передачи косвенным путем подводит нас к ответу на вопрос, которым некоторые, очевидно, задаются, начиная с первой главы: почему? Почему матери такие, какие они есть? Так как именно на уровне последствий иногда проявляются истинные причины, изучая механизмы передачи от матери к матери, можно проследить, как они восходят к предыдущему поколению, и понять, как отношение женщины к дочери может проистекать из отношений ее матери к ней самой, включая и те случаи, когда речь идет об обратной или прерванной передаче. Не имея возможности подвергнуть психоанализу персонажей романов, мы можем, тем не менее, описать и проанализировать их поступки, в которых проявляется бессознательная поведенческая логика.