Дог-бой

Впервые за много месяцев Ромочка увидел других людей. По горе рыскали мужчины и женщины. Низко опустив головы, они ворошили мусор палками и самодельными тяпками. Дети тоже рылись в мусоре или сидели на закорках у родителей. На Ромочку никто не обращал внимания. Мамочка вела его и Коричневого в обход, она старалась держаться от людей подальше. Ромочка понял, что люди тоже охраняют свою территорию и у них есть свои открытые и закрытые тропы. Мамочка опасалась людей. Ромочка тоже помнил, что люди — чужаки, а с чужаками нельзя разговаривать. Обе его матери учили его одному и тому же.

Обогнув гору. Мамочка направилась к березовой роще, за которой вырос трущобный поселок. Ромочка даже приплясывал от волнения. Коричневый задрал распушившийся на ветру хвост. Время от времени он взлаивал — просто так, от избытка чувств. Мамочка двигалась целенаправленно, молча, и они следовали за ней, подпрыгивая и время от времени схватываясь понарошку.

Впереди перекрикивались четверо оборванцев; они били тяпками и палками по чему-то, лежащему у их ног. Их жертва орала, шумно сопела, со свистом втягивала воздух и шевелила конечностями. Сначала Ромочка подумал, что они забили какого-то крупного зверя, которого хотят съесть, — а может, зверь первый на них напал. Но, когда оборванцы вдруг бросили палки и ушли, он заметил на куче мусора еще одного человека, такого же, как те, кто его бил. Проходя мимо, Ромочка втянул носом запах, напомнивший ему о дяде. Он ускорил шаг. Мамочка не обратила на оборванцев ни малейшего внимания.

Вокруг трущобного поселка рыскало множество собак. Некоторые были на веревках — они сидели на одном месте и охраняли хибары своих владельцев. Другие относились к людям вполне дружелюбно, но их нельзя было считать домашними животными: это были бродячие собаки, которые нашли добрых людей, собаки, которые изголодались по взаимным теплу и любви. Они сохраняли свою свободу, хотя и любили людей. Люди, в свою очередь, радовались тому, что собаки к ним ластятся, и щедро делились с ними объедками. Но бродячие собаки не признавали над собой хозяев. Дороги собак и людей могли разойтись в любой миг — так же внезапно, как и сошлись. На задворках жалких лачуг рыскали испуганные, больные, увечные псы. Они с трудом ползали в грязи, надеясь, что какая-нибудь добрая душа кинет им объедки. Еще одну разновидность составляли такие собаки, как Мамочка и Коричневый; дикие, живущие стаями.

Все здешние прекрасно знали друг друга. Все знали, какая стая сильная, — а какая — слабая. К кому нужно относиться почтительно, а на кого не грех и огрызнуться, чтобы знали свое место. Домашние и одичавшие псы обитали возле мусорной горы более-менее постоянно. Другие приходили и уходили.

Трущобный поселок и лес за ним считались общей территорией. Ни одна стая не установила контроль над «жирным куском». Здесь всегда можно было разжиться съестным. Вместе с тем здесь было неспокойно. Время от времени поселок и лес прочесывали люди в форме. Они ломали жалкие лачуги, у людей отнимали деньги или увозили с собой, а собак убивали. Правда, через день-другой местные жители отстраивали свое жилье из подручных материалов, которых на свалке было в избытке.

В тот первый раз Мамочка не позволила щенкам долго оставаться во внешнем мире. Они обежали поселок и увидели много собак и людей. Ромочка заметил слепую собаку, собаку на трех ногах, четверых-пятерых несчастных псов, сидящих на веревке.

Мамочка разъяснила, что некоторых встречных собак надо бояться, а некоторых нет, но он пока не понимал почему — как и Коричневый.

Среди чужих собак друзей не бывает. А люди опасны.

Поход заставил Ромочку о многом задуматься. Он лежал в логове рядом с братьями и сестрами и снова и снова вспоминал, как недружелюбны собаки, которых они встретили наверху. И как четверо людей избивали такого же человека, как они сами. В ушах звенели обрывки чужих фраз, доносившиеся из лачуг:

— Алеша! Принеси от Кирилла мясорубку!

— Ужас, Володя! Иди искупайся в пруду!

— Я с тебя шкуру спущу!

— «Черный во-орон, что ты вье-ошься… ла-ла-ла-ла… головой…»

В трущобном поселке жили и женщины, и маленькие дети. Все занимались своими делами, и от него, Ромочки, их как будто отделяла невидимая стена. Детей постарше в трущобах он не видел.