Дог-бой

На балконах верхних этажей весело покачивались разноцветные прямоугольники выстиранного белья. И хотя таких типовых домов полным-полно во всей Москве, Дмитрия вдруг охватил ужас. Где-то здесь, совсем рядом, в собачьей стае жил мальчик — даже два мальчика. И никто, ни один человек, не обратил на них внимания. Рядом, на заросшем пустыре, разваливались какие-то недостроенные конструкции. Они почернели, местами даже обгорели. Наверное, бомжи или местные подростки разводят здесь костры. Вверху, на голых фасадах, здесь и там зияли дыры, закопченные по краям; копоть была похожа на театральные наклеенные ресницы.

В нос им ударило едкое зловоние. Они добрались до противоположного края пустыря, и вонь стала практически невыносимой. Отсюда хотелось бежать. Дмитрию показалось, что едкая струя вползает внутрь и заражает их. Он достал из кармана несколько бумажных платков, одним прикрыл рот и нос, а другой протянул Наталье.

Неожиданно до Дмитрия дошло: огромный холм с плоской вершиной, что высится над всей округой, весь насыпан из мусора. Целая мусорная гора! Он и не знал, что свалка здесь самая настоящая. Мусорная гора зловеще нависала над лесом. Они пошли по дорожке по направлению к свалке. Город скрылся вдали, и Дмитрию показалось, что он вступает в совершенно другой мир. Совсем не похоже на национальный парк «Лосиный Остров»! Здесь забытая, заброшенная земля. Пустошь, болото и лес, пропитавшиеся зловонием. Кое-где виднелись отдельные дачки, но вид у них был неухоженный. Ну и местечко — дача в предгорьях свалки!

В глаза бросился рекламный плакат: оказывается, скоро на месте свалки будет горнолыжная трасса. Наталья фыркнула в платок. Дмитрий огляделся по сторонам с новым чувством. В самом деле, здешняя земля очень дорогая. И как будто ничейная. И это в Москве! Невероятно. Если бы ему пришлось когда-нибудь покупать участок под застройку, лучшего места не найти. Скорее всего, сейчас уже поздно; здешняя земля наверняка распродана по заоблачным ценам. Над головой тихо гудели линии электропередачи; провода, натянутые между высокими стальными опорами, просели к верхушкам деревьев. На горе что-то двигалось, хотя здешние обитатели ничем не напоминали нарядно одетых лыжников на рекламном плакате. Крошечные сгорбленные фигурки рылись в кучах мусора.

— Вон там, — сказала Наталья, снова тыча куда-то пальцем и зажимая нос. — Где-то в тех домах… Ах! Это кладбище!

Они медленно и осторожно, все время прислушиваясь, приближались к свалке. Наталья поморщилась, огляделась по сторонам и вдруг тихо сказала:

— Помнишь, что говорил Достоевский о животных? «Человек, не возносись над животными: они безгрешны, а ты со своим величием гноишь землю. своим появлением на ней и след свой гнойный оставляешь после себя — увы, почти всяк из нас!»[13] Как-то так!

Дмитрий рассмеялся и пинком ноги послал пластиковую бутылку к остову будущего подъемника.

— А наш с тобой собачий мальчик какой, Наталочка? Безгрешный или оставляющий гнойный след?

Наталья подумала о Ромочке. Он сейчас заперт в их квартире. Его лишили всего. Он в бешенстве, в ярости, всего боится. Его побрили наголо… Сейчас, наверное, он уже проснулся, хотя голова у него дурная. Хорошо, что Ромочке дали снотворное; она надеялась, что Константин не позволит мальчику причинить себе какое-либо увечье.

Она теперь была еще больше уверена в том, что у них есть всего одна попытка вернуть доверие мальчика. Важно, чтобы он захотел остаться у них, поверил, что они подарят ему жизнь. Мальчик он необыкновенно здоровый и крепкий. Да, у него, разумеется, глисты и ушные клещи — просто ужас. Пока Ромочка был без сознания, его вымыли, сделали ему все профилактические прививки. Под кожу вживили микрочип. Анализы уже готовы. ВИЧ-инфекции у него нет. Их ждал большой сюрприз: оказывается.

Ромочка и Марко — не родственники. Наталья показала Дмитрию результаты. Но кое-что от него утаила. Она ужаснулась, увидев обнаженное безволосое Ромочкино тело.

У чистого, побритого наголо, спящего Ромочки оказалось выразительное лицо. В отличие от многих брошенных детей он похож на ребенка. Несмотря на многочисленные шрамы, он довольно красив. Заметны татарские черты. Но… одна подробность никак не выходила у нее из головы.

Кто вырезал на груди у мальчика слово «пес»?!

Наталья догадывалась: Ромочке, несмотря на юный возраст, пришлось перенести много такого, о чем они и понятия не имеют. Им он рассказывал только то, что они хотели услышать: например, о Мамочке, которая любила своих сыновей. Наталья не стала делиться с Дмитрием своими опасениями. Она стыдилась своей прежней уверенности — ощущение для нее новое и неприятное. Ну и ладно, сказала она себе. Допустим, Ромочка бесстыдно лгал и очень убедительно притворялся. Но нельзя, чтобы Дмитрий в последний момент струсил, потому что ребенок оказался не тем, за кого себя выдавал. Особенно сейчас, когда она отчетливо поняла, что нужно Ромочке для счастья.