Догхантер

Волна злобы потихоньку улеглась, будто звери, сидевшие внутри нас и требовавшие кровавых жертв, наконец утолили свой голод. Надолго ли? Чем больше мы предавались таким развлечениям, тем больше нам хотелось новых "острых" ощущений. Мы, как шакалы, попробовавшие кровь, готовы были убивать снова и снова, лишь бы почувствовать превосходство над миром. Наша природа настолько подчинилась законам насилия, жестокости и порока, что пути назад уже не было.

– Этим вечером будет занятно. У меня на примете ещё много вариантов, – сообщил Тухлый.

Он всегда готовился к "сафари" заранее.

– Прекрасно! Но я надеюсь, в этот раз будет интересная охота. Обожаю, когда они сопротивляются, – закончив фотографировать, Дима убрал свой телефон в карман.

Когда собаки боролись за жизнь до конца, в нас просыпался особый азарт. Лёгкая победа меньше ценилась.

Предрассветные сумерки развеялись и во всём безобразии перед нами предстало деяние наших рук, разглядев которое, я на миг потерял дар речи от отвращения. Теперь хотелось скорее убраться и не вспоминать об этом. Я всегда ценил красоту во всех её проявлениях, однако то, что мы натворили, было ужасно.

– По коням! – воскликнул я, словно полководец, и постучал по капоту уазика.

Друзья тоже испытывали странную неловкость от собственной безжалостности. Даже острослов Женька как-то притих, поглядев на убитого пса. Но прошло жалкое мгновение, и Женя вновь надел маску саркастичного циника.

Мы сели в машину и несколько минут провели в молчании.

– Барин, ты чего такой хмурый? – нарушив тишину, полюбопытствовал Насос.

– Где мне достать денег на такой же телефон? – задумчиво произнёс я.

Хотя это ложь – меня занимали совсем другие мысли.

– Работать не пробовал? – съязвил Дима.

– Тебе известно, что для обладателей айфонов в аду приготовлены отдельные апартаменты? – поинтересовался я и в шутку ударил Насоса кулаком по плечу, но он ничего не ответил.

Усмехнувшись, Тухлый завёл двигатель, и мы оставили место преступления позади. На высокой скорости старый автомобиль пересекал запутанные переулки тесного городка. Мимо мелькали серые здания, идентичные как близнецы, глыбой нависавшие над растрескавшимися тротуарами. Город С. отличался скудной архитектурой и отсутствием достопримечательностей. Заурядная тоскливая глубинка, откуда хочется вырваться. И вдруг среди мрачных небес мелькнула радуга. Мир заискрился яркими красками.

– Стой! Я выйду здесь! – вскрикнул я, и Тухлый нажал на педаль тормоза.

– Ты свихнулся? – возмутился он, но я уже выбрался из машины, оставив вопрос риторическим.

Что же это за наваждение? Кого я вижу? Виктория! Она часто ходила пешком, даже в дождливую погоду. Мерный стук каблучков разносился по полупустой улице. Тёплый осенний ветер развевал пшеничные локоны. Голубые глаза с интересом изучали редких прохожих. Она погружена в мечты. Я не забыл её, несмотря на то, что после окончания школы прошло больше трёх лет. Мы сидели за одной партой, начиная с первого класса и заканчивая выпускными экзаменами. С ней даже в буре подростковых эмоций я находил покой. Она тот огонёк, что освещал путь. Я помню каждую черту её облика: блестящие глаза с озорными искорками; чётко очерченные алые губы, которые казались красочным пятном на бледном лице; веснушки на вздёрнутом носе дополняли портрет. Волосы она перевязывала на затылке шёлковой лентой. Эта лента, всегда синего цвета, сводила меня с ума. Даже после выпускного бала воспоминания о вещице будоражили моё сознание.

Виктория – победоносная. Она любила побеждать во всём: в учёбе; в соревнованиях по лыжным гонкам и на олимпиадах по математике. Сейчас она лучшая среди сокурсников. Вика – само совершенство, слишком красива, и её легко полюбить. И я, разумеется, знал, что она никогда не будет принадлежать мне. По крайней мере, добровольно.

Я догнал девушку у поворота. Она улыбнулась, однако посмотрев на меня, помрачнела. В её зрачках я заметил своё маленькое отражение. Она словно видела насквозь мою душу.

А ведь я любил Вику. Любовь похожа на взрыв сверхновой звезды. Она ослепительно вспыхивает и светит долго, сгорая дотла. И я горел, хотя свет надежды на взаимное чувство уже почти погас.

– Вика, Вика, Виктория, – пропел я мотив старой песни.

– Здравствуй, Никита! – произнесла она и улыбнулась.

Показалось, даже хотела обнять, однако радость встречи быстро сменилась недоумением на красивом лице.

– Что это? Кровь? – нахмурив тонкие брови, спросила Вика.

– Я убил пару врагов по дороге домой, – пожав плечами, отвечал я.

– Ничего другого я и не ожидала услышать, – она окинула меня презрительным взглядом.

– Не бойся, я резал салат. Помидорка лопнула прямо в руках.

– Ты плохой лгун. Что вы сделали? Опять собаки? А кто дальше – бомжи? – она поглядела на меня с неприязнью.

– Мы – санитары города, – высокомерно заявил я.

– Вы – живодёры, – процедила она сквозь зубы.

– Возможно, я изменю свою жизнь, если ты согласишься пойти со мной на свидание.