Догляд (СИ)

Андрей Денисыч понял, что никуда не поедет, не сможет поехать, едва шагнув за порог. Пожалуй, впервые за свои тридцать восемь лет он почувствовал то, что называют инфернальным ужасом. Вряд ли он смог бы о нём кому-нибудь рассказать. Как вряд ли описал бы и то, что же его, этот ужас, вызвало. Это было плохое. И оно сгустилось. Как сумрак, как усилившаяся стократ тоскливая тень...

- Ты чего, пап? - Глаза у Гоши удивлённые, но отнюдь не испуганные.

- А?.. Всё нормально. Нормально всё... - Но всё было более чем не нормально.

Из глубины этого своего необъяснимого ужаса Андрей Денисыч не мог сообразить, с какой стороны они пришли. Пригорок там... Или там... Где он - тот, с которого они спустились? Полно других. Деревню окружают какие-то сизые отроги. Неужели они были здесь и раньше? И только на ярком солнышке выглядели как-то по-другому?

- Гош... - но Андрей Денисыч замолчал. Не глупо ли спрашивать ребёнка, куда им идти? Не глупо ли выяснять, как тут было - так или по-другому; бояться неописуемого плохого; вернуться - взять и вернуться! - в убогую тёмную старухину избу!

- Ну ты чего, пап?

- Сегодня не поедем...

- Как не поедем? Почему?..

Старуха их возвращению не удивилась ("Вертаются, не ушустрили..." - видимо, имея в виду, что они были недостаточно шустрыми, чтобы уехать). Не удивилась и Муся (собиралась ли она вообще выходить? лохматая, салфетки так и не подняла... пожалуй, уж лучше бы она истерила, чем была вот такой... отрешённой). Продолжал "почемукать" только Гоша.

- Почему да почему. Окончание на "у"... - как мог пошутил Андрей Денисыч. - Утро вечера мудренее.

Правда, он уже и сам не верил в это самое утро. Даже не в то, что он будет мудренее, а в то, что оно вообще - будет...

***

Васильна погасила свечу. Стало совсем темно - неожиданно темно, ведь пока она горела, казалось, ещё не стемнело как следует...

Последние минут двадцать старуха, загнав всех к Наяре на кровать, проделывала какие-то загадочные манипуляции. Тщательно расправила занавеску, устраняя малейшие зазоры. Накрепко привязала табуретки к ножкам стола. Принялась перевязывать вездесущими верёвочками ручки - так, чтобы шкаф не открывался, тумбочка не открывалась, кастрюли не открывались. Потом - буквально намертво - примотала доску к ведру, и вообще ещё долго с ним возилась, вероятнее всего к чему-то привязывая...

- От так... - прокряхтела она уже в темноте и тоже села на кровать, на самый краешек, и тем не менее Наяру ей пришлось потревожить, мыслимо ли - столько человек на одну койку взгромоздились!