Догма кровоточащих душ

- Очень древний рецепт, - объяснила официантка. - Мама-сан говорила, что много раньше он назывался "Булки из Фуми". В том районе пекли очень хороший хлеб, который и использовался для приготовления напитка. Но потом кто-то переписывал ценник и перепутал название. Стали "Бурлаки на Фудзи". Понимаете? "Булки из Фуми" превратились в "Бурлаков на Фудзи"? Правда, смешно?

- Очень смешно, - согласился Танаки. - Обхохочешься. Юри, тебе что-нибудь заказать?

- Нет, спасибо. А вон и Идзуми идет!

Идзуми вышагивал по пустой улице. Шел он как-то непонятно - то ускоряя шаг и оглядываясь назад, то замедляя ход, всматриваясь в небо, словно стараясь разглядеть там нечто интересное. Вид у него был расхлюстанный. Форменный пиджак расстегнут и перекошен, узел галстука распушен чуть ли не до середины груди, ворот рубашки раскрыт, а сама она вытащена из брюк.

- Красавчик, - нежно сказала Юри.

Танаки яростно засопел.

- Спокойно, кэп. Человек слегка расслабился.

Тем временем Идзуми дошел до двери "Цеппелина", посмотрел направо, посмотрел налево, посмотрел вверх и, наконец, зашел внутрь.

- Мы здесь! - помахала Юри ему рукой.

Идзуми лихорадочно попытался привести себя в порядок, пока шел к столику, но времени у него хватило лишь на то, чтобы заправить рубашку в брюки.

- Привет, - хрипло сказал первый пилот экипажа "Альбатроса" и плюхнулся на скамью рядом с Юри.

Лицо пилота украшало несколько подозрительных пятен, которые в скором времени должны расцвести синими, зелеными и желтыми оттенками. Сразу стало понятно, что Идзуми попал в очередную переделку.

- Пить, - сказал Идзуми и бесцеремонно выхватил у Танаки стакан с "бурлаками".

- Алкоголик, - презрительно сказал Танаки.

Идзуми что-то пробурчал в стакан.

- Алкоголик, - еще более презрительно повторил Танаки.

Идзуми оторвался от стакана:

- Я не пил, кэп.

С каждым могучим глотком имбирный напиток убывал, обрушиваясь в иссохшие недра пилота.

- Драчун, - ласково сказала Юри.

Не отрываясь от стакана, Идзуми покачал головой. Желтые волосы с вкраплением зеленых локонов слиплись на лбу и висках от выступившего пота.

- Я не пил, кэп, - сказал Идзуми, возвращая Танаки пустой стакан. - И не дрался.

- А синяки откуда? - поинтересовалась Юри, протягивая ему зеркальце.

- Ух ты! - Идзуми потрогал особо крупные кровоподтеки. - Здорово они меня!

- Кто? - спросил Танаки. Хотя, наверное, спрашивать излишне. Разгильдяй Идзуми угодил в очередную историю, каждая из которых разворачивалась по стандартному сценарию. Идзуми берет увольнительную и едет в город. Идзуми берет увольнительную, едет в город и встречает кого-то из своих многочисленных друзей и подруг. Идзуми берет увольнительную, едет в город, встречает кого-то из своих многочисленных друзей и подруг и заваливается с ними в первое же подвернувшееся питейное заведение.

По странному стечению обстоятельств данное питейное заведение оказывается самым злачным притоном в ближайших двух-трех районах города. И по не менее странному стечению обстоятельств тамошние завсегдатаи с первого же взгляда на Идзуми начинают выражать к нему неприязнь лично и к воздушному флоту в целом.

"А вы же понимаете, кэп, - потом обычно оправдывался Идзуми, - если на себя и на отношение тех поганцев ко мне, мне самому, в общем-то, наплевать, то честь флота я оскорблять никому не позволю!"

- Точно не знаю, кэп, - ответил Идзуми. - Но все они были в военной форме.

Танаки и Юри переглянулись.

- Мы сидели с земляками в "Кошечках и кисках", - объяснил Идзуми. - Сидели хорошо, никого не трогали... Честно, кэп! Абсолютно никого не трогали и даже не задирали! Нас пытались задрать, отрицать не буду, но мы оставались смиренны, как цеппелин в безветренную погоду.

Танаки достал из кармана серебряную коробочку с коричневыми ароматическими палочками, вынул одну, положил в пепельницу и зажег кончик. Запахло корицей.

- Спасибо, кэп, - сказал Идзуми и втянул поднимающийся дым ноздрями. - Это то, что мне сейчас не хватало. Так вот, сидели мы в баре всю ночь, тихо разговаривали... Вокруг эти кошечки с кисками, - Идзуми покосился на Юри, но та демонстративно смотрела в окно. - Сама знаете, кэп, когда встречаются земляки, то дежурным стаканом сакэ не обойтись. Тем более рейсы отменены...

- Гм, - с сомнением сказал Танаки в том смысле, что откуда это он может знать, он, человек в питии воздержанный, словно камень.

- Короче говоря, к утру стали нас выпроваживать, а тут влетает Кори, ну, этот, с "Гуся", и орет, что наших бьют! Представляете?! По-моему, это верх нахальства - драться с летчиками, когда у тех отменены рейсы! Нервы и так на взводе! Мы за ним, кошечки с кисками тоже за нами... Все-то им любопытно, а то заскучали за столь спокойно проведенную ночь.

"Лишу премии, - пообещал себе Танаки, слушая Идзуми. - Пусть без премиальных полетает. Гусь".

"Только попробуй еще раз подкатиться, - злорадно подумала Юри. - Я тебе покажу и кошечек, и кисок, и кобыл с хвостами".

Идзуми, не подозревая, что относительно его дальнейшей судьбы уже приняты столь чересчур строгие и, возможно, поспешные решения, продолжал: