Догма кровоточащих душ

Все, попался, подумал с внезапным спокойствием Тэнри. Попытка не засчитана...

- Тэнри! - завопил Рюсин, но облако пыли обволокло все внутри, там что-то падало, рушилось, скрипело, выло и гудело. Пол дернулся, и они с Сэцуке повалились друг на друга. Фонарик со всего маху ударился об стену и замигал тусклым, беспокойным светом.

Сэцуке показалось, что ее схватили за ноги, резко дернули назад, так что она всей грудью и лицом ударилась об пол. Рот наполнился слюной и кровью, губы и нос онемели. Она попыталась за что-нибудь схватиться, но пальцы скользили по заусенчатой поверхности, и стальные занозы вгрызались в ладони. Потом ее вознесло вверх ногами, и она повисла, раскачиваясь в полной темноте.

Когда все стихло, Рюсин, не поднимаясь с четверенек, ощупал вокруг себя, подтянул фонарик и осторожно постучал по нему. Контакты встали на место, свет разгорелся ярче.

- Тэнри, - позвал Рюсин. Но сквозь плотное облако пыли не доносилось ни звука. - Тэнри!

Тишина.

- Сэцуке?

Нет ответа.

Рюсин посветил назад. Позади никого не было, лишь валялись их рюкзаки. Странно. Рюсин поднялся и медленно двинулся по коридору туда, откуда они пришли. Яркое пятно фонарика металось под ногами, пока не высветило на смятых панелях пола дорожку из темных пятен. Мальчик присел и потрогал пальцем одно из них. Похоже на кровь. Затем след обрывался. Дальше путь преграждал новый обвал. Рюсин коснулся плотной кучи бесформенных обломков, среди которых тлели таинственные огоньки, как будто громадный косматый зверь, многоногий и многоглазый, устроил себе здесь новое лежбище.

- Сэцуке, - растерянно сказал Рюсин, - Сэцуке...

Тэнри отчаянно барахтался в темном, стылом море, которое упорно не хотело выпускать его из своих смертельных объятий. Оно было то податливым, то упругим, то вообще застывало до ледяной твердости, и тогда мальчик ощущал себя вмороженной в прозрачную глыбу мушкой, которая из последних сил рвалась сквозь антрацитовое стекло туда, где горел одинокий огонек.

Ему нужно добраться до этого неуверенного, то вспыхивающего, то почти угасающего света, добраться, во что бы то ни стало, обмануть зыбкое море тьмы, собраться с последними силами и плыть, плыть, плыть...

Но стихия сильнее. Она обжигающим морозом вылизывала икры, и те пронзала адская судорожная боль, перехватывающая дыхание. Руки сами тянулись к ногам, словно могли как-то облегчить муку, и тогда волны торжествующе смыкались над головой, уплотнялись, превращались в резиновую мембрану, сквозь которую почти нельзя прорваться...

- За все приходится расплачиваться, милый мой Тэнри, - сказала Агатами, присаживаясь рядом и поглаживая его по непослушным вихрам. - Ты же сам знаешь, что нельзя убить человека и остаться его другом... Ха-ха-ха!

- Нет, Агатами, не надо, - прошептал Тэнри, но ледяная вода хлынула в рот.

- Не разговаривай, мой милый Тэнри, - ласково сказала Агатами. - Иначе наше путешествие будет для тебя слишком мучительным. И, кстати, почему ты называешь меня Агатами? Твоей подруги больше нет, мой милый Тэнри. Она наконец-то вышла из своего кокона, вырвалась на свет и стала настоящей бабочкой-траурницей.

- Я предпочитаю махаонов, - прошептал Тэнри. Стало немного легче.

- Хорошая шутка, - скривилась Агатами. - Это ты у Сэцуке научился? Думаешь, я ничего не знаю о ваших, ах! романтических приключениях?!

Под ногами появилось дно. Черная вода еще захлестывала почти с головой, но опора помогала приноровиться, набрать заранее воздух, упереться в каменистую отмель и переждать очередной соленый вал.

- Она лучше, чем ты, - сказал Тэнри. - Она не предает своих друзей.

Агатами рассмеялась. Шесть антрацитовых крыльев встопорщились за ее плечами, жуткое, искаженное лицо надвинулось к Тэнри, и от этого повеяло такой непереносимой тоской, безысходностью, что Тэнри готов был вновь окунуться в море агонии, только чтобы избавиться от дыхания ангела смерти.

- Да, Тэнри, да, она не предает своих друзей, но вот друзья предают ее! Хотя... - ангел задумался, семь глаз его скосились, словно пытались заглянуть куда-то внутрь гигантского черного тела. - Хотя, у меня назначено свидание и с ней, моей милой Сэцуке. Наша прелестная Никки-химэ уже возвращало несчастное дитя из лимба, исправляя твою ошибку, но ведь и боги не всемогущи!

Острый ноготь-бритва проехался по щеке Тэнри, оставляя за собой глубокий разрез, который немедленно набух кровью, вывернулся, разошелся, обнажая красную мякоть. Тэнри взвизгнул, дернулся назад, и море исчезло.

Он лежал внутри спасительной трубы-пиявки. Щека болела. Тэнри завозился и неловко перевернулся на спину. Каждое движение причиняло муку, хотелось замереть и вообще не шевелиться. Вот что такое счастье! Счастье - это отсутствие боли.

Фонарик продолжал гореть и освещать блестящие гофрированные внутренности. Откуда-то снизу дул ветерок и вносил внутрь облачка пыли.