Догмат и мистика в Православии, Католичестве и Протестантстве

Вера спасающая — свободна и активна

Во избежание недоразумений нужно здесь еще раз повторить, что Православная Церковь, полагая в вере все блаженство человека и считая веру причиной духовного возрастания человека, никогда не представляет себе этой веры в виде какой-то самодействующей силы, которая, как нечто постороннее, почти нудила бы человека к добродетельной жизни и к Богообщению. Конечно, верующий человек воспринимает благодать Божию, с которой и выходит на борьбу с грехом. Однако орудием восприятия этой благодати служит не знание или созерцание милости Божией и Его готовности простить и помочь, а непременно свободное желание и решение человека. Точно так же и «деятелем добра, основанием праведного поведения» вера является только {162} потому, что она «есть свободное согласие души» (Климент Александрийский). Вера только окрыляет волю человека, но отнюдь не освобождает его от усилий над собою. «Не уверовать только должно во Христа, — говорил преп. Макарий Египетский, — но и пострадать, по написанному:

«яко вам даровася… не токмо еже во Христа веровати, но и еже по Нем страдати»

(Фил. 1, 29). Веровать только в Бога свойственно мудрствующим земное, даже, не сказать бы, и нечистым духам, которые говорят:

«вемы Тя, Кто еси Сыне Божий»

(Мк. 1, 24; Мф. 8, 29)». При вере необходимо свободное избрание добра и решение делать его.

Не своей созерцательной стороной, не в качестве состояния воспринимающего вера спасает человека, так чтобы человеку оставалось только бездеятельно переживать свое спасение, Вера спасает своей деятельной стороной, постоянным участием в ней доброй воли (Ин. 7, 17). Верующий в вере своей находит дерзновение обратиться к Богу и, таким образом, вступает в общение с Богом, принимает это общение. Верующий, укрепленный силою Божией, устремляется к {163} жизни святой и тем ее начинает. Вера в этом смысле есть «начало нашего упования и начаток Божественного к нам милосердия, как бы дверь и путь» (Кирилл Александрийский).

Вера и дела

Чтобы поставить на вид именно этот жизненный (а не формальный) смысл спасения, и именно там, где приходится ограждать себя от протестантских измышлений, наша Церковь и выбирает из двух выработанных на Западе формул ту, которая приписывает спасение не одной вере, но вере с делами. «Веруем, — гласит 13-й член «Послания восточных патриархов», — что человек оправдывается не просто одною верою (т. е., как дальше видно, не ее теоретическою, воспринимательною стороною), но верою, споспешествуемою любовию (верою как деятельною силою, тем, что она производит любовь), т. е. чрез веруй дела»… «Не призрак, — поясняют еще определеннее отцы, —только веры, но сущая в нас вера чрез дела оправдывает нас во Христе». Таким образом, оправдывает человека, несомненно, вера, но {164} только настоящая, истинная вера, та, которая приводит человека к истинной жизни, заставляет его содевать свое спасение. Такой смысл имеет и учение преосв. Феофана о том, что вера спасает делами. «Спасение, — говорит святитель, — от добрых дел; но в добрых делах преуспеть, как должно, нельзя без веры. Вера подвигает на добрые дела, вера указывает их, вера приводит и к получению сил на делание добрых дел. Посему вера—пособница к делам добрым. Главное — дела, а она — пособие». Спасение, значит, в том, что человек сам его содевает, но к этому содеванию он приходит не иначе как верою. Православный не должен понимать этого определения по-католически, т. е. так, чтобы делами человек зарабатывал себе спасение. Дела сами по себе, в качестве внешних поступков или отдельных подвигов, не имеют в христианстве значения. Поведение здесь ценится только как выражение соответствующего настроения души, известного направления воли, хотя, в свою очередь, и влияет на образование этого настроения. Вся Нагорная беседа построена на мысли о недостаточности одного внешнего добро{165}делания и о необходимости внутренней перемены, которою на самом деле и усвояется человеку небесное Царствие. Поэтому и милость, оказанная пророку или ученику, тогда только ценится, когда оказана «во имя пророка или ученика», во имя веры (Мф. 10, 41–42).

«Если

, — говорит св. апостол Павел, —

я раздам все имение свое, и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, — нет мне в том никакой пользы»