Догмат крови

— Так бы сразу и казали, — обиделся половой. — А то господин, господин! Казали бы, шо лягавый ждет. Вин у першем нумере.

Репортер пересек коридор, отодвинул занавеску и едва не столкнулся с Кушниром.

— Наконец-то, — зашепелявил Кушнир. — Я уже решил ждать вас только одну маленькую минуточку. Едем скорее, на Юрковице отрыты важнейшие улики. Берем извозчика без торга.

Пока они тряслись на пролетке, Бразуль успел выведать кое-какие подробности. По словам Кушнира, из тайника на склоне горы были извлечены одежда Андрея Ющинского и швайки, орудия убийства.

— И не только это, — загадочно прибавил осведомитель. — Ну, да там увидите. Теперь ясно, что убийство совершено Веркой Сибирячкой и ее шайкой. Верка, тысяча болячек ей в подарок, нарочно подделала под ритуал. Хотела вызвать, упаси Бог, погром, чтоб ей не было покоя ни на том свете, ни на этом

— Доказательства верные?

— Вернее не бывает. У меня в другом сомнение, — Кушнир шмыгнул носом. — Не отмазали бы меня от награды? Мне Мищук посулил пятьсот рублей, но ведь я должен поделиться с наводчиками. Хотя, скажу откровенно, если я проверну это дельце, не сглазить бы, я таки обойдусь без полицейской подачки. Добрые люди щедро отблагодарят. А как заведутся у меня гроши, сейчас же открою агентство знакомств. Знаете, какие капиталы заколачивают на этом деле, нам бы с вами так жить! Если проехаться по селам, набрать свеженьких шикс, отмыть их, приодеть, причесать, то на гривенник запросто выручишь целковый. Удесятерю капитал, женюсь, жинка нарожает деток, отдам их в гимназию, стану уважаемым балбостом, — Кушнир мечтательно прищурил черные маслянистые глазки.

— Гляди! — прервал его Бразуль, указывая на длинный автомобиль, обогнавший пролетку.

Бразуль узнал в человеке, сидевшем на заднем сидении, прокурора судебной палаты Чаплинского и забеспокоился.

— Не подпустит нас прокурор к тайнику.

— Ничего, мы раньше будем, — успокоил Кушнир.

Велев извозчику остановится у поворота, осведомитель нырнул в кусты. Журналист едва поспевал за ним по узкой тропинке, увертываясь от хлещущих по лицу веток. Потом Кушнир, руководствуясь неведомыми ориентирами, свернул с тропинки. Шагов десять они продирались вверх сквозь сплошную стену кустарника и вышли на круглую поляну. Там, по пояс в траве, стояли несколько человек, среди них — начальник сыскной полиции Мищук.

— Сейчас прокурор появится, — предупредил Кушнир. — Мы таки срезали, а его повезут дальней дорогой.

— Показывайте, — торопил журналист.

Мищук подвел его к глубокой яме. На дне под спутанными корнями кустарника лежал рогожный мешок.

— Только откопали, буквально минуту назад, — восторженно сообщил начальник сыскной полиции. — По агентурным данным, это одежда Ющинского и швайки, которыми его кололи.

— Это я навел, — гордо заявил Кушнир.

— Я твоего участия не отрицаю, — буркнул начальник полиции. — Только не вздумай нахальничать и встревать в разговор при прокуроре.

— Откроем? — Бразуль потянулся к мешку, но Мищук отстранил его руку.

— Придется дождаться прокурора. Не забывайте, официально я отстранен от дознания. Все дело передано Красовскому, впрочем, прокурор, говорят, перестал доверять ему после отравления Женьки Чеберяка и его сестры. А ведь я предупреждал, что Красовский — разбойник с большой дороги.

— Вы думаете, детей отравили?

— Ясно, что убрали. Недаром Красовский угощал детей пирожными.

Минут черед двадцать на поляну выбралась группа людей. Двое сыщиков суетливо расчищали дорогу, за ними медленно двигался Чаплинский. Его грудь в наглухо застегнутом вицмундире неровно вздымалась. Мищук, не дав прокурору отдышаться, потащил его к яме.

— Почему выемка вещественных доказательств произведена без судебного следователя? — осведомился Чаплинский, высвобождаясь из рук начальника полиции.

— Господина Фененко никак не могли найти. Дома он не ночевал, утром его не было, днем на службу не приходил. Прислуга сообщила, что он гостит у своей знакомой в Фастове. Я решился дать знать прямиком в судебную палату. Но без вашего превосходительства мы не осмелились раскрыть вещи.

— Приступайте, — приказал прокурор.

Один из сыщиков достал из ямы рогожный мешок, и Мищук принялся его развязывать. В мешке оказались обгоревшие тряпки.

— Вот и пальтишко, оставленное Андрюшей на квартире Веры Чеберяк. Брюки тоже его, — пояснил начальник сыскной полиции.

Из свертка вывалился какой-то инструмент.

— Швайка! — объявил Мищук, демонстрируя заточенный наконечник.

— Все? — осведомился Чаплинский, внимательно разглядывая вещи.

— Нет-с, погодите, — из группы сыщиков выступил Кушнир и, сунув руку в карман пальто, вытащил смятый конверт.

Мищук вынул из конверта письмо, поднес его к глазам и воскликнул:

— Последняя улика. Некий Миша приглашает Веру обговорить важное для них дело. Вера — это Верка Чеберяк. А Миша?

— Вор Романюк из Веркиной шайки, — пояснил агент Кушнир. — Их рук дело, на погром нацелились, чтоб у их рот сзади торчал! Убили мальчишку, а вещи зарыли. Думали концы в воду, таки нет — вещички-то, вот они перед нами. И еще поглядите-ка на конверт.

— Адрес Миши, — радостно воскликнул Мищук.