Догматическое Богословие

Первая — это А. Карташев: «оросы» Вселенских Соборов не есть могильные плиты, приваленные к дверям запечатанного гроба навек закристаллизованной и окаменелой истины. Наоборот, это верстовые столбы, на которых начертаны руководящие безошибочные указания, куда и как уверенно и безопасно должна идти живая христианская мысль, индивидуальная и соборная в ее неудержимых и беспредельных поисках ответов на теоретическо-богословские и прикладные жизненно-практические вопросы» [6, 7].

«Богословские системы… можно рассматривать в их самом непосредственном отношении с жизненной целью, достижению которой они должны… способствовать, иначе говоря, способствовать соединению с Богом» [1, 11].

1.9. Усвоение догматических истин человеческим сознанием

Рационального постижения человеческим умом догмата быть не может, по этому поводу хорошо высказался митрополит (впоследствии Патриарх) Сергий (Страгородский):

«Всякий догмат потому и составляет предмет веры, а не знания, что не все в догмате доступно нашему человеческому пониманию. Когда же догмат становится слишком понятным, то имеются все основания подозревать, что содержание догмата чем-то подменено, что догмат берется не во всей его божественной глубине» (Цит. по [5, 5]).

Неслучайно отец Павел Флоренский называл христианские догматы «крестом для разума», потому что падший человеческий разум действует, основываясь на предпосылке, что никаких преград для его познавательных способностей не существует, что все существующее в мире так или иначе может быть рационально постигнуто.

Догмат есть препятствие для разума. Пытаясь осмыслить догмат, человек должен совершить подвиг самоотречения, отречения от своего разума, т. е. отказаться от претензии на всезнание, на постижение всего и вся в этом Богом созданном мире, образом, постижение догматов всегда связано с определенным аскетическим усилием, актом отречения от своего ума.

Святитель Филарет Московский говорил: «Необходимо, чтобы никакую, даже втайне сокровенную премудрость (мы) не почитали для нас чуждою и до нас не принадлежащую, и со смирением устрояли ум к Божественному созерцанию и сердце к небесным ощущениям» [7, 148].

Иначе говоря, нужно не приспосабливать догмат к своему образу восприятия, а, наоборот, пытаться привести свои познавательные способности, ум и сердце в такое состояние, которое позволяет нам понимать смысл догматов.

В. Н. Лосский говорит, что догмат «должен переживаться нами в таком процессе, в котором вместо того, чтобы приспосабливать его к своему модусу восприятия, мы, наоборот, должны понуждать себя к глубокому изменению своего ума, к внутреннему его преобразованию, и таким образом становиться способным обрести мистический опыт» [1, б].

В процессе усвоения догматов человеческим сознанием, можно выделить три последовательных этапа:

Этап первый, когда догмат является предметом простой уверенности или рационального убеждения, но живого и внутреннего отношения к содержанию догмата нет, т. е. содержание вероучительной истины человеком не ощущается и не переживается. Догмат остается для человека именно некой внешней законообязательной истиной, которую нужно исповедывать только для того, чтобы иметь возможность являться членом Церкви и приступать, когда имеется такое желание, к таинствам. Иначе говоря, связь, между догматом и духовной жизнью человека отсутствует.

Чаще всего причиной такого состояния является человеческая греховность, состояние, которое на традиционном аскетическом языке называется окамененным нечувствием. При этом сердце человека остается без всякого сочувствия к содержанию догматов.

Второй этап — это такое состояние, когда отношение к вероучительной истине, начинает наполняться жизнью и из области ума переходит в область чувства, т. е. вероучительная истина начинает ощущаться, переживаться человеком как не просто обязательное внешнее правило, а как истина спасительная, и догмат становится для сознания человека как бы источником света, который просвещает его темные греховные глубины, новым жизненным началом, вносящим в его природу новую истинную жизнь. Иначе говоря, человек начинает устанавливать связь между своей духовной жизнью, спасением, которого он ожидает, и содержанием догматов.

Например, догмат о Пресвятой Троице начинает переживаться человеком как откровение о Божественной любви, о любви как основополагающем и единственно верном отношении между людьми, потому что как в Боге суть три Лица в единстве природы, так и люди должны стремиться к осуществлению этого идеала: множества лиц в единстве природы.

Человек начинает понимать, что Боговоплощение — это не просто событие, имеющее своей целью поразить человеческое воображение, или сообщить человеку истинное учение, а что это есть самое таинство нашего спасения, что Боговоплощение открывает человеку путь к реальному соединению с Богом, потому что Бог вочеловечился для того, чтобы человек получил возможность обожиться.