Догнать и перегнать 1978 (СИ)

— К тому, что я уже всем рассказал, что доказательство есть и существует! А его нет! — сказал расстроенный профессор, быстро оглянулся по сторонам и, понизив голос, прошептал: — Надо мной все смеются. Говорят, что я простак и поверил махинатору. Этот негодяй Борщевский говорит, что я наивен и подвержен любой мистификации. Помогите мне! Прошу Вас!!

— Гм, скажите, а зачем Вы, Александр Варламович, всем всё пообещали? Ведь обещать-то должен был я!

— Так Вы же и обещали! Вы же там прямо на кафедре сказали, что вскоре будет доказательство! Уже столько времени прошло. А его нет.

— Но сроки-то, если мне не изменяет память, я не называл! — напомнил я.

Профессор горько вздохнул и покачал головой.

— Нет. Не называли.

— Вот именно! — поднял я палец вверх. — Ну так если я ничего конкретного не сказал, зачем Вы стали рассказывать всему миру о том, чего ещё нет в общем доступе?

Профессор закрыл глаза и, не переставая мотать головой, прошептал:

— Я очень сожалею об этом. Поймите, я в те дни буквально витал в облаках. Я был сам не свой от счастья. Я не осознавал, что говорю.

После такого жалостливого рассказа, у меня, естественно, сжалось сердце. Сразу же захотелось бросить всё и направить все усилия на помощь этому несчастному старику. Но вот только ещё не заснувшая часть разума задавала мне вопрос:

«И кому ты помочь хочешь? Тому, кто собирался украсть у тебя „твоё“ доказательство? Хотел тебя кинуть и все лавры забрать себе?»

«Да, может, и не хотел он всё себе заграбастать? — отмахнусь я спящей половиной своего внутреннего „Я“ и предположу: — Может, он просто хотел мне помочь стать великим учёным?»

«Ты же сам знаешь, что не этого он хотел. А совсем другого! Кинуть бесправного пионера и себя объявить первооткрывателем. Просто он поспешил и у него кидок не получился. Именно поэтому он и обращается теперь к тебе».

«Не пойман — не вор!» — категорически отвечу на это обвинение себе я, а затем, вернувшись в реальность, отвечу и профессору:

— Ладно. Раз обещал, то сделаю. Давайте договоримся на сентябрь. Лето у меня занято, а вот потом недельку-другую этой теме уделить смогу. Оформим всё как надо и уже тогда предъявим её человечеству.

— Так долго ждать? Но я не выдержу!

— Держитесь! В конце концов, возьмите отпуск. Потом заболейте. А как якобы выздоровеете, возьмите отпуск за свой счёт. Так лето быстро пролетит. А там глядишь, и сентябрь на пороге будет.

— Это же целых три месяца — почти вечность!

— Ну, а что я могу сделать?! Раньше — никак.

— Саша, ну помогите мне, пожалуйста. Поймите, наука не может находиться в неведении столь долго, — не переставал приставать профессор.

— Уважаемый Александр Варламович, Вы же прекрасно понимаете, что это дело не на одну минуту и даже не на один час.

— Но может быть, Вы всё же сумеете найти время? Это нужно сделать как можно быстрее!

— И насколько быстро?

— Насколько это возможно! И лучше бы было, если бы Вы начали заниматься этой работой ещё вчера.

— Вот как? Одним словом, Вы хотите, чтобы я прямо сейчас приступил к написанию полного этого доказательства великой теоремы Васина-Пуанкаре?

— Да!! — без зазрения совести воскликнул математик.

Такой наглости я от него никак не ожидал, поэтому отхлебнул из кубка и воскликнул в ответ:

— Хорошо! Я готов! Пойдёмте на лестницу!

Мне собственно было уже пофигу. Затянувшаяся вечеринка уже давно надоела мне по самые гланды, поэтому просто хотелось поработать!

Естественно, в глубине сознания я прекрасно понимал, что без ноутбука полное доказательство теоремы Пуанкаре, которую в прошлой истории доказал Григорий Яковлевич Перельман, написать точно не смогу. И это неудивительно, ведь это самое доказательство занимает более пятисот печатных листов. Поэтому для полноты работы мне обязательно нужен был любой из трёх девайсов из будущего, которые попали со мной в это время и сейчас были надёжно спрятаны в Подмосковье.

Но, собственно, я и не собирался именно сегодня раскрывать все математические секреты прошлого будущего. Сейчас я собирался написать лишь небольшую часть обширной работы, которую при помощи Светлова можно было бы опубликовать в научных журналах. А уже затем, заинтересовав всех ведущих математиков мира, пригласить их в Москву, и прямо у них на глазах доказать то, что доказать до меня не мог никто!

Когда я вскочил и собрался было принести ради науки свадьбу в жертву, такая жертвенность советским обществом принята не была.

Ни моя мама, ни моя бабушка, ни Кравцов с Мячиковым, ни родители Мотьки и уж тем более ни сама Мотька не разделяли мою горячую страсть к точным наукам.

Поэтому математику было обещано, что им займутся через две недели, а сам профессор, сколько бы он ни пытался упираться и сопротивляться, был отправлен к себе за столик и там усажен на стул.

— Саша, ты мой и только мой! — мелкобуржуазно и даже как-то по-собственнически заявила невеста.

— Это я уже понял, — улыбнулся я ей, с сожалением посмотрев на грустно сидящего вдали профессора математики, чей триумф откладывался минимум на квартал.