Догнать и жениться (СИ)

— Ты! — вскрикнула, словно раненая, любовница. — Ты! — Но пакет потянула на себя. Руслан дернул в свою сторону. Естественно, силы были неравны, и Манечка это понимала, как никто другой. Поэтому, изловчившись, врезала ногой, обутой в тяжелую босоножку на платформе, по ничем не защищенной коленке Руслана. Он охнул от боли и, наблюдая, как она с чемоданом и шубой несется к входной двери, заученным и многократно повторенным движением успел сделать подсечку. Маня растянулась в холле, угодив лицом прямо в мохнатый коврик с надписью: «Веллкам!», положенный ею же около входной двери. Она, с трудом поднявшись на четвереньки, будто при падении переломала себе все кости, тяжело опустилась около стены и расплакалась.

— Я на тебя, урод, всю жизнь положила, — ревела Манечка, — а ты, скотина неблагодарная, для меня какую-то шубу пожалел!

— Я предупреждал тебя, чтобы много не набирала. Пару шмоток себе и одну Ксюхе. А ты…

— Я и купила себе две тряпки. Шубу и ночную рубашку! — выкрикнула она.

— А рубашка какая? — заинтересовался Руслан, усаживаясь рядом.

— Красивая, — печально вздохнула Манечка. — Черная, как ты любишь, — всхлипывая, продолжила она. — Прозрачная такая… под самое горло!

— Как у монашки, что ли? — поморщился он.

— Ага, — сквозь слезы усмехнулась она, — только там на груди вырезы. Поэтому и воротник высокий, чтобы держалась хорошо… — заревела она.

— Что голосишь, как по покойнику? — рыкнул он.

— Я тебя люблю, — пробурчала она, упершись лбом в колени, — а ты…

— А я не разрешаю свои бабки тратить, да? — негодующе воззрился на нее Руслан. — Далась тебе эта шуба посреди лета! Небось, какой-нибудь отстой купила. Что еще будут продавать со скидкой, Маня? — хмыкнул он, опираясь лысым затылком о стену. — Вот и ходи теперь, как лохушка, в прошлогодней модели! А может, и пятилетней давности…

— Русик, — жалобно промямлила Манечка, понимая, что ссориться с любовником ей совершенно не выгодно, — может, и ночнушка отстойная? Она тоже со скидкой была…

— Померь, я посмотрю, — разрешил Руслан.

Манечка достала из чемодана пакетик, заблаговременно положенный сверху, и гордо удалилась в гостевой сортир. А когда вышла, Руслан Александрович Алтаев приглушенно охнул, будто ему еще раз ударили по коленке… или по яйцам.

— Твою мать, Манечка, — выдохнул он, увидев на любовнице прозрачную вещицу. Высокий ворот подходил под самое горло и заканчивался целомудренной оборочкой, силуэт, скроенный по трапеции, не стеснял движения. Сверху ткань аккуратно лежала на плечах и спине, а потом фалдами спускалась вниз. Но эти детали мало волновали Руслана. На груди ткань отсутствовала, облегая по длине каждое полушарие.

— Твою мать, — повторил Руслан и даже в уме попытался прикинуть длину окружности груди, точно совпадающей с вырезом.

Алтаев подошел к любовнице, выжидательно стоявшей в этом великолепии посреди холла, и, подняв нахалку на руки, живо усадил ее на барную стойку. Манечка охнула, обнимая его. А он сам, теряя последние остатки разума, устремился к заветной цели. Потом вместе принимали ванну, выпив в знак примирения бутылку шампанского. И полвечера испытывали на прочность сексодром и, вконец обессилев, смотрели скачанный по интернету добрый фильм про любовь и собак. «Вам письмо», кажется. Утром Манечка, тихая и ласковая, напекла оладий и предложила устроить пикник на террасе. Расстелила там плед, принесла замысловатый завтрак, добавив к оладьям маскарпоне и ягоды.

«Ой, как шубу оставить хочется», — про себя покачал головой Руслан, но, принимая правила игры, согласился позавтракать на свежем воздухе, намереваясь потом трахнуть Манечку около самых перил. Кругом кипит жизнь города, снуют туда-сюда машины, люди спешат по своим делам, а ты наблюдаешь за ними с террасы пентхауса, радуешься, что тебя никто не видит, и шпилишь всегда готовую Манечку. За этим веселым занятием и застал Руслана звонок брата.

«Хьюстон, у нас проблемы», — перед глазами Руслана высветилось рекламное табло с неоновыми буквами, предвещая большие осложнения и неприятности.

«Первый раз такая шняга случилась, когда у Корнея золото поперли, — некстати вспомнилось ему. А потом на ум пришла Катя. — Твою ж мать! — рыкнул он про себя. — Без этой красавицы явно не обошлось».

Покидать Манечку не хотелось. Оставался еще нерешенный вопрос с шубой. Но известие, что Буров втихаря выводит из предприятия бабки, больно ударило по самолюбию.

— Не вздумай куда-нибудь смыться, мы с тобой еще не закончили, — предупредил он Манечку и, напялив на себя какие-то шмотки, не разбирая дороги, на всех скоростях помчался в «Антарес».

К этому времени на завод приехал сам Буров и тут же заявил, что деньги не выводил и никаких распоряжений по чекам не давал.

— Это твоя вотчина, Катя, — процедил он и добавил недобро: — А я тебе доверял…

— Вы считаете, это я поперла деньги, а потом решила обвинить вас? — вскинулась Катерина. — Я?

— Да, — напыщенно заявил Сергей Петрович и надулся, как индюк. — Какой мне резон у себя красть?

— А у Елены? — встрял в разговор Марат.