Догнать любовь

– Слушай, а что у тебя с одеждой? – спросила она. – На правах землячки могу полюбопытствовать и помочь экипироваться недорого и весьма прилично. Ну, если надо, конечно…

Про себя Алина давно уже решила, что Быстрова надо приодеть – вид у него был слегка мрачный. Местные мужчины одевались недорого, но в их костюме всегда было что-то яркое, модное, щеголеватое. «Здесь никогда не выйдут на улицу в серо-зеленой куртке, черных брюках и серой кепке. Обязательно будет или яркий шарф, или желтые ботинки на грубой подошве, или синие джинсы, или клетчатый пиджак. Всегда включат в ансамбль что-то, что сделает вид элегантным. А Быстрову с его ростом, красивым лицом, с его статью ходить в этом темном прикиде просто преступление», – подумала она и тут же в уме составила небольшой список покупок.

– Если бы ты мне показал свою одежду, я бы тебе помогла купить недостающее, – сказала она небрежно.

Быстров заинтересованно посмотрел на нее:

– Ну, у тебя же столько дел, магазин, работа…

– Не волнуйся, магазин и бизнес – для меня главное, – резко сказала Новгородцева, – и нет у меня времени на праздное шатание по магазинам одежды. Но я много езжу. Заодно могу заглянуть в нужный отдел. Поэтому иногда могу звонить и будем сочетать необходимое и полезное.

– Было бы здорово… – неожиданно признался Быстров.

Алина даже растерялась от такой заинтересованности в покупке одежды. «А, понятно. Чувствует себя среди своих одноклубников белой вороной. Они же все местные. Он хочет выглядеть как они. Что ж, воспользуемся этим». – Новгородцева обрадовалась. Она еще сама не понимала, зачем так привязывает к себе человека, но сопротивляться желанию быть рядом с Быстровым не могла.

Этот день они закончили в постели. Как это произошло – она и сама не заметила. Разговор в гостиной, кофе, взгляд, улыбка. Она прошла мимо и задела его рукой, он перехватил руку, поцеловал ладонь. Потом… Потом было прекрасно. И Алина уже после всего вдруг поняла, что никогда до этого, с Эриком, не испытывала ничего подобного. Ей не хотелось уезжать от Быстрова. И он не проявлял беспокойства – лежал рядом, гладил ее, что-то рассказывал. Но она почти не слушала, она вспоминала. Вот уже сумерки спустились, а она все тянула время, и только когда Быстров сказал: «Куда ты поедешь? Уже темно. Оставайся у меня», – Новгородцева опомнилась и засобиралась. Он провожал ее в прихожей, но не поцеловал, а просто сказал:

– Завтра позвони…

Домой она вернулась в ночи. Эрик уж ждал ее в саду перед калиткой.

– Ты на телефон смотрела?! – Он, наверное, закричал бы на нее, если бы не соседи.

– Так телефон «сел», – оправдывалась она, – зарядку забыла. Покупать не стала – и так их у меня уже штук пять. Ты же меня знаешь – часто забываю и все время покупаю!

– Так нельзя! Позвонила бы.

– Да я с этой лодкой, потом в магазин заехала…

– Магазины работают до трех сегодня… – напомнил ей муж.

– Я заехала в русский магазин, который на повороте, у озера. Там же рынок…

Алина врала, выкручивалась, но, к своему счастью, делала это мастерски. Она даже не ожидала от себя этого. Эрик еще немного пообижался, а потом обнял ее и сказал:

– Я волновался.

И Новгородцева поняла, что больше не имеет права так поступать – на муже лица не было. Но вывод из этой ситуации она сделала неожиданный: «Все! С этого момента я все планирую, до минуты, до мгновения. Чтобы на вопросы были правдивые ответы. Чтобы комар носа не подточил. А то я Эрика до сердечного приступа доведу. Нельзя, чтобы он о чем-либо догадался!» Так она сделала окончательный выбор. С этого момента ее жизнь поделилась надвое. Любящий, добрый, заботливый муж – и любовник, в котором она не была уверена, но отказаться от встреч с ним никак не могла.

Да, тот вечер положил начало их связи. Это были два года встреч, поездок, объяснений, ссор, почти расставаний и опять встреч. Два года внутренних монологов и вымышленных диалогов. Время, когда от счастья до полного отчаяния было мгновение, один пропущенный звонок, единственная отложенная встреча. Два года метаний Алины, обещаний, которые она давала себе и мысленно Эрику. Два года стыда и невозможности посмотреть мужу в глаза. Новгородцева иногда даже не понимала, ради чего она так мучается. «Быстров меня не любит. Это же очевидно. Тогда зачем вот это все?!» – спрашивала она себя, но упрямо продолжала встречаться с ним.