Догнать мечту

И видения, видения, видения. Плачущая хвостатая девушка с кинжалом в руках, стоящая на коленях возле испуганного черноволосого фейри. Горящий нестерпимо ярким светом ошейник на ее шее. И команда: «Убей». Выскользнувшая из дрожащих пальцев сталь.

Девушка скрючивается на полу, тихо воя от боли, которую причиняет сияющий ошейник. Приступ заканчивается, нож опять в руках, опять бесстрастная команда. Но рядом с ней оказывается оскалившийся Арвиль. Он выхватывает из рук хейлары оружие и быстро перерезает горло жертве. Разворачивается с рыком: «Довольны?»

Но вводят нового пленника, девочке возвращают окровавленный нож, и команда повторяется. «Убей».

Ошейник Ара наливается алым светом, и он оседает на колени, скривившись от боли под безликий голос: «Команды не было».

И я плакала. Плакала уже я. На лице Спящего не было ни тени эмоций.

Хотя тогда, когда их учили убивать детей, у Ара была почти истерика. После первого раза.

Потом была бойня. Когда обезумевший хейлар, не реагируя на ошейник, хотя он светился почти ослепительно, перебил весь рабочий состав «учителей».

В результате сотника заковали еще и в браслеты. Этого хватило.

Но не убили… «Ценный ресурс».

Я видела, как держали совсем молодого Тайлин, который кричал, что так нельзя и на такое он не подряжался.

Как говорили, что зря оставили в живых молодого видящего. Они оказались правы… Он потом освободил всех пленников. За ним отправили хейларов, но они его не нашли.

И эксперименты. На что они способны. Что будет, если отравить, как долго может держаться в воздухе с перебитым крылом. Или что готовы сделать ради жизней немногочисленных детей их расы.

А ради своих детей они были готовы на все. Убивать, пытать и ненавидеть себя после этого.

Потом просто бои. Воздушные и наземные. Но совсем недолго. Ведь они так и не дошли до войны… Подготовка оказалась напрасна.

И их отпустили… По настоянию нескольких фейри, которые за эти века добились положения, даровали им иллюзию свободы.

Был построен город. Была надежда на жизнь. Нормальную жизнь. Они так хотели этому научиться.

Но драконы снова сцепились. И ошейники вновь засветились, призывая рабов на бойню.

И вот, осознавая, что так и закончится недолгая история его несчастного народа, Арвиль порвал браслеты. Добрался до кристалла, и на какое-то время с них пали узы контроля. Но ненависть оказалась слишком сильна. Вместо того чтобы уйти, хейлары накинулись на тех, кто их ломал в свое время. А потом кровавое безумие застилало глаза, и уже не разбирали где чужие, а где свои.

К тому времени, когда драконы все же наладили связи в кристалле, тот, которого потом назовут Спящим, был этому почти рад.

В тускнеющем отражении я видела, как на окровавленной пустоши, где сейчас даже скалы были багровыми, на землю оседают хейлары.

И чередой последних картинок – несколько залов со спящими в нишах воинами, которые постепенно погружались в камень. Идущий по Пути Воды Арвиль в окружении своих десятников и следом группа фейри и драконов, которые должны проследить за тем, чтобы оружие уснуло.

Небольшой зал, где остаются десятники, и отдельная камера для самого опасного. Сотника.

Последнее, что видела, – это то, как закрываются фиолетовые глаза, а тело мужчины погружается в камень, как в воду.

Музыка стихла. Я «проснулась».

Арвиль исчез практически сразу. В голове не было даже намека на присутствие Спящего. Впрочем, я его понимаю. Я опять неожиданно прошла в его разум. Притом тогда, когда это было… запретно. Увидела то, что было слишком личным. То, что никто и никогда не должен был узнать.

Эта песня была последней. Затем последовали овации. Поначалу едва слышные, потому что даже когда включили свет, люди сидели с застывшим взглядом. Когда оцепенение прошло, аплодисменты стали почти оглушительными.

Я снова мельком заметила ту самую неприступную девушку, которая со смесью досады, грусти и восхищения смотрела на фейри.

Пока я думала о превратностях судьбы, человеческих магичках, наглых фейри и последствиях их общения, про меня вспомнили.

Мимолетно погладив шею, на плечо легла большая ладонь, которая заставила меня откинуться на теплую стенку за спиной. Кроме того, что «стенка» была рукастая, она была еще и волосатая, так как мне на плечо упала белоснежная прядь.

– Ир-р-ри… – мягко протянул знакомый баритон, а вторая рука «живой» стены, обвила мою талию, притягивая ближе.

– Олли, – недовольно ответила я, пытаясь отцепить нахальную конечность, которая осторожно начала поглаживать мой живот. – Не наглей. У тебя есть свое черное солнце, вот и жди ее.

– Не верю, – просто сказал Златогривый, все же подчиняясь и убирая руки, правда, ненадолго и только для того, чтобы пересадить меня к себе на колени. Сказать, что я удивилась, – это ничего не сказать!

– Внучек… – раздался издевательский голос «дедушки». – Ты дальтоник?