Догоняя горизонт

– Мы доставим вас к самой границе, а дальше не пойдем. И если что, поддержки мы тоже оказать вам там не сможем.

Сергей спокоен, как и всегда.

– Мы справимся. Спасибо за помощь.

Я стою, прислонившись к БМП, и улыбаюсь. Полковник ловит эту мою улыбку и задумчиво меня разглядывает. А я улыбаюсь ему. Я рада, что в этой горе мускулов живет человеческое сочувствие. Что оно не исчезло, не растворилось в ужасе и тоске войны. И, вспоминая пафосные американские фильмы, прикладываю два пальца к козырьку. Он вдруг улыбается в ответ. Какая лапа.

Горы. Я внутренне радуюсь – здесь так красиво. Зеленые склоны, сиреневое небо без облаков. Заходящее солнце. Beautiful.

Я улыбаюсь.

***

Группа карабкается по склону. Все устали, а на привал надежды нет, они на самой границе.

Сергей сверяется с картой и снова упорно лезет наверх. Ничего не говорит – верный признак, что он в напряжении. Мелкие камешки срываются из-под его ботинок.

Юля идет в конце колонны. Ей как всегда легче всех, ведь она без бронежилета. Вот она оборачивается, чтобы взглянуть назад и поторопить отстающего. Сергей видит её со спины.

Близкий выстрел. Ее бросает на дерево. Слева, под лопаткой, на форме расплывается пятно.

– СНАЙПЕР!

Отряд ныряет за укрытия. Пули бьют по стволам и камням, прижимая к земле. Команды отдавать не надо и почти сразу в небо устремляются две дымовые из подствольников. Детонируют, но пока дым закроет их от стрелка, пройдет еще минута, а время утекает.

Ветер треплет дым. Юля судорожно дергает рукой. Эта неловкость так не идет ей. Он сжимает зубы, не способный помочь. Как же так.

Она тратит последние силы на то, чтобы перевернуться на спину. В карих глазах отражается небо. По губам течет кровь.

Дым сгустился достаточно, и они бросаются вперед, двигаясь короткими перебежками. Когда майор приближается к ней, что-то черное отступает в сумрак. Он вскидывает автомат. Собака? Нет, показалось. Неважно. Он взваливает её на плечо.

Ребята порываются преследовать стрелка. Он рычит: «Назад, вы никого не найдете. Только подорветесь на растяжках. Уходим!»

***

Последний зверь последнего пути -

Собака? – я не знаю, может, может…

Твоей души последнее прости?

Или – намек невежливым прохожим?

***

Они отступают по склону вниз, слыша далеко позади шум преследования. Несмотря на хорошую форму, Сергей начинает задыхаться. Так они не оторвутся, у него нет выбора. Ссыпавшись под нависающую скалу, он тормозит.

– Пластид сюда.

Бережно опускает тело у основания. Замирает, не сводя с нее взгляд. Вытаскивает из кобуры пистолет и вкладывает ей в руку. Долго мнет взрывчатку.

Взрыв обрушивает тонны камня.

***

~ СЛУШАЮ НА ПЛЕЕРЕ: ЗЕМФИРА – ЖИТЬ В ТВОЕЙ ГОЛОВЕ

Настанет день, уйду и я,

Туда, где льется свет.

Оставив в ящике стола,

Ненужный пистолет.

Оставив боль, любовь, друзей,

Войну и тишину.

И море, что людей сильней

И ветер и луну.

Я потянусь к единству душ,

И слившись с пустотой,

Пойму, что не готова я

Принять еще покой.

Спрошу – ответьте, помогите мне,

Понять, что сделано не так.

Услышу – посмотри сама

И ты увидишь знак.

И погрузившись вглубь себя,

Приму что знаю я,

Что обманут себя – никак,

Что не готова я.

Приняв спокойствие забыть

Что не могу летать.

Что научилась я любить,

Но все же, не прощать.

Тогда, возможно, новый человек

Появится на свет.

И только в голубых глазах

Мелькнет прожитый век.

***

– Юля. Ты смерти боишься?

Задумчивый взгляд черных глаз.

– Я не боюсь. Потому, что смерть не может бояться смерти.

– Ответь.

– А что ответить? Ты же сама можешь ответить. Задай себе правильные вопросы. Что ты создаешь? Что ты приносишь в мир? Что ты дала ему?

– У нас не будет детей?

– И это тоже. Это – самое простое. Мы ведь только разрушаем, проще простого. А можешь ли ты создать? Тебе нравиться Земфира, почему она такая психованная? Она создает. Что-то новое, чего не было раньше, а люди не понимают. А могла бы работать музыкальным критиком. Это просто.

***

~ СЛУШАЮ НА ПЛЕЕРЕ: AVRIL LAVIGNE – SLIPPED AWAY

Сергей появляется на пороге.

Привычно кружится в воздухе пыль. Люминесцентные лампы делают вид, что несут свет. В помещении много людей. Они бродят от стола к столу, треплются между собой и прикидываются, что они заняты чем-то полезным.

Сережа стоит на пороге и молчит. Кто-то радостно машет ему рукой. Кто-то подскакивает с новой игрушкой. А он ни на что не реагирует. Он где-то в себе. Ребята начинают поворачиваться к нему.

Разговоры замолкают – мы же почти семья, мы чувствуем друг друга. Я тоже замечаю его, и что-то торкает в груди. Повисает тишина.

– Юля погибла,– Ровным глухим голосом сообщает он. Будто бы про что-то постороннее. Эмоций никаких. Начинает невнятно бубнить про группы и ротации.

С глухим хрустом ломается рамка стола. Магазины съезжают и с грохотом падают на пол. Патроны рассыпаются. Врам-врам-врам – кататься по полу, натыкаясь на металлические ножки.

Я ничего не вижу. У меня в руках остался кусок дерева, но я этого не замечаю. Сергей, до того старается не смотреть на меня, начинает: «Котенок, слушай…». Я останавливаю его жестом.