Догоняя свою душу

– Почему для меня в жизни все так сложно устроено? – мысленно задавался вопросом Сеня, пока они ехали. – Вот, Гришка, светится, как бабушкин медный самовар. У него лучшая на свете жена, пара сорванцов, любимая, хотя и не простая работа… Гриша всегда знает, чего хочет, не терзает себя лишними вопросами, сомнениями, размышлениями и прочей чепухой. Вот поэтому он и счастлив! Нет, со мной точно что-то не так! Может, не все люди умеют быть счастливыми? Или все дело в том, кто рядом с тобой? Зарина нам с детства родная. Они с Гришкой, кажется, были влюблены друг в друга с детского сада. С ума сойти, жениться в шестнадцать лет!

Гриша действительно женился очень рано. Зарина являлась их дальней родственницей по материнской, татарской линии. Она и другой их кузен, Рустем, с детства дружили с Гришей и Сеней, участвуя во всех их играх и приключениях. Веселая четверка непослушных ребятишек излазила все окрестные горы и пещеры, доводя до отчаяния своих родителей. Зарина ни в чем не уступала мальчишкам, напротив, именно она являлась мозговым центром в их компании. Зарина с Гришей, всегда неразлучная парочка, за всех все решали, что злило самого старшего из них, Рустема, втайне ревновавшего кузину к Гришке. Больше всего хлопот всем доставлял, конечно же, Сенька. Он был самым младшим в их компании, но всегда ухитрялся вляпаться в какие-нибудь большие неприятности.

Детская дружба Гриши с Зариной к шестнадцати годам превратилась в пылкую юношескую любовь. Родители девушки, как и отец Гриши, не стали препятствовать чувствам детей, требуя от них, как это часто бывает, выучиться, встать на ноги, а уж затем заводить семью. Мама Зарины, Раиса, являвшаяся троюродной сестрой мамы Гриши и Сени, после ее безвременной смерти и так привыкла считать родными ее детей, тем более, отец мальчиков чуть ли не круглосуточно трудился в больнице, чтобы обеспечить детей всем необходимым. Она очень рада была видеть Гришу мужем своей единственной дочери.

Шестнадцатилетние молодожены в семнадцать лет стали счастливыми родителями двоих сыновей. Это не помешало им получить образование и стать независимыми, самодостаточными людьми. Гриша свое увлечение альпинизмом превратил в профессию, стал работать в МЧС горным спасателем, а с детства увлекавшаяся живописью и росписью керамики Зарина, окончив школу искусств, не отрываясь от семьи, с успехом пополняла семейный бюджет, изготовляя расписные тарелочки, фигурки животных и прочие народные сувениры, пользующиеся большой популярностью у туристов. Рождение близнецов стало настоящим чудом для всей семьи, особенно для отца Гриши. Он не мог нарадоваться внукам и насмотреться на них, словно предчувствовал приближающуюся вечную разлуку со всеми, кого любил.

Сеня на неопределенное время снял квартиру у тети Марты, с комфортом расположившись в предоставленной ему комнате, но, большую часть времени проводил с семьей Гриши. Радость встречи с братом, праздничное застолье, воспоминания детства и шуточки, а также безуспешные попытки Гриши вызвать Сеню на откровенность. Сеня не стал спорить с братом, что-то доказывать или врать, что у него все хорошо. Он по-обыкновению, пожелал испариться, как это делал всякий раз, когда ему от общения с людьми становилось душно. Сеня устало зевнул и, сказав, что утомился в дороге и хочет отдохнуть, пошел к тете Марте.

Сеня наслаждался теплом родного дома, солнцем и фруктами, надеясь, наконец-то, вылечить свой хронический бронхит. В последнее время его здоровье что-то совсем не радовало. У Сени от рождения были слабые легкие, а постоянные простуды в холодном для южанина столичном климате его вконец измотали. Вернувшись домой, Сеня мысленно распрощался со столичными привычками и, как выяснилось, ему совершенно не о чем было сожалеть. Сеня старался не думать о том, чем он будет заниматься и как станет жить, поэтому его раздражали вопросы брата о его планах на будущее.

– Не доставай меня, Гришка! – отмахнулся Сеня. – Мне нужно подумать и разобраться в своей жизни.

– Кто тебя так обидел в Москве? – напрямик спросил Гриша.

– Никто меня не обижал! Я что, девочка? – возмутился Сеня, с отвращением вспомнив физиономию Альберта и его «заманчивое» предложение. – Просто мне там стало холодно и тоскливо, понимаешь?

– Да разве тебя когда-нибудь можно было понять?! – в шутку воскликнул Гриша, действительно, никогда не понимавший витавшего в облаках Сеньку, но все детство спасавшего его откуда-то.