Догоняющий радугу

— И все-таки я рекомендую вам быть здесь, — настойчиво повторил Шацкий. — Ваша помощь нам может быть полезна. И если он появится, или вы что-нибудь вспомните, не сочтите за труд, позвоните вот по этому телефону, — с этими словами он выложил на стол визитную карточку и пошел к двери. — Будем очень признательны! Всего хорошего! — добавил Шацкий, оглядываясь в дверях.

— И вам всего! — сказал я ему уже в спину. — Ничего не обещаю. И надеюсь, что моя помощь не понадобится.

Дверь закрылась, и я снова остался один.

Глава 7

Какое-то время я сидел в абсолютной прострации. Все, свалившееся на меня за последние два дня, кого угодно выбило бы из колеи. Спустя некоторое время я отправился в душ и долго лил на себя холодные струи. Разговор со следователем оставил какой-то тяжелый, неприятный осадок. Мысль, что Виталий может иметь какое-то отношение к чьим-то сумасшествиям и уж тем более к шайкам сектантского толка, никак не укладывалась в голове. Но опять-таки, эти его увлечения, странные намеки, не менее странное исчезновение, размышлял я, уже закутавшись в полотенце и заваривая чай… и письмо это… и тетрадь эту надо искать… Черт, что же он там такое написал? Проблем с органами мне только не хватало! Да еще Илья со своими «страшилками»… Черный Охотник еще какой-то… Натуральный дурдом! Господи, почему моя командировка начинается с такого? За что мне вся эта хренотень?

И что же было такое в институте, связанное с его тетрадью? Я мучительно напрягал память, стараясь вытащить события, которые осели где-то глубоко на дне души и покрылись с тех пор многими слоями всего того, из чего состояла моя жизнь.

«Да вы должны помнить — случай-то был громкий! В вашем университете, и во время вашей учебы…» — М-да, пожалуй, они знают мою жизнь лучше, чем я сам, не без иронии отметил я про себя. Что же он имел в виду? Ведь что-то такое было, точно было!

И тут я вспомнил.

Со мной в университете учился парень, Володя Рындин, на другом отделении, горнодобывающем. Я его хорошо знал — мы жили в общежитии и на одном этаже. С Виталием он тоже был в довольно близких отношениях. Можно сказать, к четвертому курсу у нас на этаже сложилась довольно тесная компания, весело проводившая время, и мы с Володей были ее неотъемлемой частью. Он был парнем весьма башковитым, но при этом даже по студенческим меркам редкостным разгильдяем, завсегдатаем дискотек, баров и прочих увеселительных заведений и мероприятий. Общительности Володе было не занимать, круг его приятелей и знакомых простирался далеко за пределы института. В студенческой среде он всегда старался быть в центре внимания, и ему, пожалуй, это удавалось и нравилось. Ни одно сколько-нибудь заметное общее занятие, которое могло его коснуться, не проходило без его активного участия — будь то стройотряд, студенческий капустник или застольные посиделки до утра. Он был рослым и видным, и девчонки вешались на него гроздьями.

При всем том Володя всерьез интересовался всяческой мистикой и эзотерикой. Не знаю, откуда у него была эта тяга, но его очень занимало все, что имело отношение к йоге и теософии, гипнозу и телепатии, тибетским секретам долголетия и оккультным практикам, рецептам сибирских знахарей и обрядам магии вуду. Многое из прочитанного, по его собственному признанию, он пытался применять в жизни, но не помню, чтобы результаты были хоть сколько-нибудь впечатляющими. Правда, однажды он кое-что продемонстрировал: на спор при свидетелях задержал дыхание на сто секунд. Но насколько я знал, это было самое большое его достижение.

На эти темы Володя мог рассуждать часами. Получалось это у него очень путано и невнятно. Когда мне доводилось его слушать, у меня складывалось впечатление, что он сам не очень понимал, о чем говорил, однако считал себя большим знатоком тайной стороны жизни и человеческой природы. А поскольку литературы на эти темы тогда практически не было, — более того, на них в обществе было наложено негласное табу, — он искал ее повсюду и с жадностью набрасывался на любые сведения подобного рода.

Неудивительно, что с Виталием он сошелся на этой почве. Володя был еще одним человеком, который знал, что у него есть такая литература. И узнал он это намного раньше меня. Он тоже часто брал что-нибудь почитать, иногда принося взамен что-нибудь интересное, что удавалось достать самому.