Договор

Прошел час. Они оба сидели за своими мощными компами, ели сникерсы, запивая колой... За окном лил сильный дождь, и ночной разбушевавшийся ветер сильно бил в окна, пытаясь прорваться вместе с ливнем в квартиру.

– Их тут тысячи, Антон... – тихо сказала Нина... – А вдруг она вообще не прописана в Москве?

Антон развернулся на кресле и устало взглянул на Нину.

– Что с тобой? – вскочил он, и потрогав ей лоб растерянно сел рядом. – Ты хорошо себя чувствуешь?

– Нет, что-то мне плохо, я вся горю... Это все нервы, я не могла простыть...

– Так, я тебе сейчас чай с медом сделаю, и ложись в кровать, а я еще покопаю...

– А что с твоим компом? – вытаращив глаза, Антон не отводил взгляда от монитора Нины.

– Кажется, сгорел... – посмотрела на него Нина. Они удивленно переглянулись и унюхали едкий запах дыма, исходящего из системного блока...

– Ай да баг, – засмеялся Антон, – похоже, мы на верном пути!

– Я за чаем и давай-ка спать... Завтра поступим по-другому.

– У тебя есть идея? – слабо спросила Нина.

– Да, сначала на работу и оформим отпуск. Потом поедем на эту квартиру, там наверняка живет очередная пара, как мы.

– Они нам не поверят...– грустно согласилась Нина.

– Ничего, спросим по каким они платят числам за квартиру и будем караулить почтовый ящик, думаю, схема не изменилась. А потом проследим за ней, и узнаем где она живет.

– И что, да она нам дверь не откроет, и вообще договор упрячет, в полицию нам надо, Антон...

– Полиция нам тоже не поверит, – и, выдержав, небольшую паузу...– сами найдем.

– Это как?

– Грабить ее будем... – улыбнулся Антон. – Есть у меня один знакомый заказчик, я ему программу для сейфов делал, думаю, он нам любую дверь откроет. Давай-ка с твоей температурой разберемся, может, лекарство?

– Нет, Антон, я не простыла, это что-то нервное, неси пустырник и чай с медом, мне очень нравится твой план! – повеселела Нина.

Москва, XIX век. Хитровка, самый криминальный район в городе.

Прачечная была довольно большая, с выходом на улицу. Марфа открывала шкафы и показывала, куда складывать постиранное и поглаженное белье. За водой, чтобы наполнить чаны для кипячения, не надо было ходить, она шла из крана, чему была очень удивлена Нина еще вчера, когда увидела ванную комнату для прислуги.

Котельная топилась исправно, но, столкнувшись в первый раз с кочегаром Василием, здоровенным мужиком в жутковатых наколках и отсутствующими передними зубами, Нина старалась избегать по возможности последующих встреч... Даже когда иногда мужская сила была бы не лишней – поднять чан с горячей водой, что-то подвинуть, Нина обходилась без помощи. Воду она выливала частями и почти пустой чан переносила сама...

Работа в горячей прачечной действительно была тяжелой, но Нину угнетало не это... Пугало ее само белье и простыни, которые она стирала... Они всегда были в свежей крови. Она сначала даже боялась притронутся к пятнам крови и долго держала их в проточной воде...

Заметив страх в глазах Нины, Марфа ей объяснила, что Маргарита лекарь, и то, что она видит – это результат операций, которые она делает...

Вроде все стало понятно Нине. "Лекарь, так ясно же..." – пыталась она объяснить это своему страху, который сидел в душе, и непрерывно напоминал о себе.

Нина видела, как иногда по ночам к их дому подъезжали дорогие кареты, иногда попроще... Из них выходили богато одетые женщины, а обратно в карету их уже нес Василий-кочегар...

Нина, конечно, всего боялась, но все же решилась однажды на разговор с Марфой, чтобы узнать, кто эти женщины и что с ними.

– Никогда не смей спросить об этом Маргариту... – шепотом поздно вечером заговорила Марфа.

– Тебе я скажу, ты вправе знать, а то с ума сойдешь, ты ж кровь их стираешь...

Нина притихла и внимательно слушала. Марфа была права, эти кровавые простыни не давали ей сна и покоя, ночью снились кошмары, и она все чаще думала сбежать из этого дома, от греха подальше...

– Маргарита выкидывает из их тела ненужное нерожденное дитя... – прошептала Марфа. – А уж сами они к ней идут, али родня заставляет... Может, кто нагулял не от мужа... Неведомо мне.

Бывают и больные, родить не могут, но много и здоровых... – вздохнула Марфа. – За такое каторга полагается, много лет, но Маргарита не боится ни Бога, ни власти, ни каторги... – еще больше понизив голос, прошептала она. – Ее все боятся, дух смерти у нее в родне... А, может, она сама этот дух и есть... Ты, главное к клумбе ее не подходи цветочной, а увидишь ее возле цветов, так спрячься и не высовывайся...

– А что не так с этой клумбой? – немного удивилась Нина. – Красивые же цветы на ней, я видела, она иногда сидит, любуется ими, в зеркало на себя смотрит...

– Дура ты деревенская! Я тебе и так много сказала, – разозлилась Марфа. – Сказала, сторонись, так прими совет с благодарностью, а то завидит тебя, со свету сживет, считай ты покойница, так понятно?

– Понятно, – заплакала Нина.

– Цветы ее – это дети нерожденные и молодость Маргариты... Она их там закапывает, – оглянувшись на дверь прошептала Марфа...

Нина побледнела. Она и так боялась Маргариту... Вдруг Марфа подошла к ней совсем близко.