Договор крови

По-прежнему вынужденный бороться с тошнотой, которую вызывал омерзительный смрад, забивавший его нос и легкие, Фицрой не ощутил приближающийся запах, как не слышали и его уши, настроившиеся только на сердце, которое не могло производить ни малейшего шума, а потому не заметил появления нового участника — вернее, участницы — этой сцены. Застигнутый врасплох, он поднял голову, чтобы встретиться с женщиной взглядом и приказать ей убираться прочь, но обнаружил, что за тонкой поверхностью нормы нет ничего такого, к чему он смог бы прикоснуться. Ее мысли закручивались в бесконечные спирали: начинаясь ниоткуда, они уходили в никуда.

Бледные глаза сузились. Бледные щеки пошли красными пятнами.

— Останови его, — произнесла она повелительным тоном.

Руки устремившегося вперед ожившего мертвеца, словно тиски, сжали плечи Генри и рванули его назад. Он явственно ощутил дыхание смерти. «Мерзкая нежить!» Все его чувства стенали от ужаса. Тело мальчика выпало из рук Фицроя, а он сам ощутил, как его подняли в воздух и швырнули вниз на какую-то поверхность, которая прогнулась под силой удара. Вампир обернулся и успел увидеть, как падает крышка.

— НЕТ!

* * *

— Он еще не вернулся.

Селуччи резко поднял голову, и мышцы его внезапно напряглись.

— Что?..

— Он еще не вернулся, — повторила Вики; стоя посредине гостиной, она крепко обхватила себя руками за плечи. — А скоро начнет светать.

— Фицрой не вернулся? — Скрыв кулаком зевок, едва не вывихнувший ему челюсть, Майк взглянул на часы. — Двенадцать минут седьмого. Когда восходит солнце?

— В шесть семнадцать, — ответила она. — У него осталось пять минут. — Лицо женщины сохраняло бесстрастное выражение, голос звучал монотонно, она просто сообщала факты, и только, так, словно смертельно боялась поддаться истерической панике, снедавшей ее изнутри и грозившей вырваться наружу.

Селуччи мгновенно понял ее состояние. Не было еще такого копа на свете, который хотя бы раз в жизни не воспользовался профессиональным аутотренингом, чтобы скрыть испытываемый им страх. Те же, кто беспокоился еще и о своем имидже, достаточно часто прибегали к такому приему — и постепенно начинали к нему адаптироваться. Вопреки протесту онемевших суставов, он заставил себя подняться из кресла, в котором нечаянно задремал, и пробормотал:

— Какого черта, откуда тебе известно, когда взойдет солнце?

И сразу эта ужасающая возможность потрясла его. Неужели Фицрой пытался... пытался... его всегда потрясала мысль о концепции высасывания крови, способе насыщения вампира. Неужели она была с ним слишком долго, настолько, что сама стала подобной ему? Майк быстро заглянул в зеркало над диваном и успокоился, убедившись, что пока видит в нем ее отражение. Потом вспомнил, что оно так же ясно отражало и Фицроя.

— Ты сама не превратилась случаем в... в одного из них? — процедил он.

Вики поправила очки.

— О чем, черт тебя побери, ты говоришь?

— Откуда ты знаешь, что восход солнца будет сегодня в шесть семнадцать? — Майку хотелось пересечь комнату и встряхнуть ее хорошенько, чтобы получить ответ, и он едва справился со своим желанием.

— Я прочла это в газете прошлым вечером. — Лоб Вики нахмурился, она никак не ожидала такого напора. — В чем дело, Селуччи?

«Прочла об этом в газете прошлым вечером».

— Извини, я... ну... — Прилив облегчения был настолько силен, что он почувствовал слабость и даже головокружение. Майк развел руками в знак извинения и вздохнул. — Я подумал, ты становишься такой, как он, — тихо произнес он. — И боюсь, что могу потерять тебя.

Закусив нижнюю губу, Вики окинула его долгим внимательным взглядом, хотя в тусклом свете едва могла различить черты лица Селуччи. Слишком обессилевшая, чтобы отрицать что-либо, она почувствовала, что ее друг беспокоится, ощутила опасения Майка, его любовь и знала, что он не ставит больше никаких условий, не требует никаких обязательств с ее стороны. К удивлению женщины, вместо того чтобы умалить ее чувство самодостаточности, это заявление добавило ей уверенности в себе и придало сил. Даже паника в отношении Генри слегка утихла. Она почувствовала, что из глаз у нее вот-вот брызнут слезы.

Борясь с перехватившим горло спазмом, она сказала:

— Это не происходит таким образом.

— Прекрасно. — Он услышал в интонации подруги если не согласие, то, по меньшей мере, признание, и успокоился, решив пока ограничиться этим.

В комнате с каждой минутой становилось светлее.

Вики повернулась к окнам, снова плотно обхватив плечи руками.

— Подними шторы.

Майк прекрасно понял, что она хотела сказать на самом деле. "Подними их ты, потому что я сама не могу. Потому что боюсь того, что могу увидеть".

День обещал быть прекрасным. Голоса птиц шумно приветствовали рассвет, и воздух был так прозрачен, как бывает только ранним весенним утром.

На его часах было 6:22.

— Сколько времени он сможет выдержать пребывание на солнце?

— Не знаю.

— Я проверю снаружи. На всякий случай, вдруг он почти что успел дойти.