Договор по совести

Выручал нас универсализм. Уже в то время в бригаде появились рабочие, владеющие тремя-четырьмя профессиями. Приходилось трудиться и за смежников: за монтажников оборудования, сантехников, обмуровщиков, когда те не являлись вовремя на наши объекты.

Бригада крепла, но самому мне в ту пору было нелегко. Ходил я вечно задерганный, усталый, работал практически две смены. А привлечь к управлению коллективом бригадный актив, признаюсь, не умел.

И все-таки, несмотря ни на что, наша бригада стала одной из лучших на стройках Заполярья.

Что сплотило людей? Настоящее дело и общественное признание их труда. В таком большом коллективе каждый человек не только не потерялся, ко, наоборот, раскрылся как личность.

Много лет спустя я прочел у Антона Семеновича Макаренко:

«Чем шире коллектив, перспективы которого являются для человека перспективами личными, тем человек красивее и выше».

В то время на стройках работало огромное множество малочисленных коллективов. У большинства этих, иногда совсем крохотных, бригад, в сущности остававшихся в стороне от важнейших проблем, дел и интересов большой стройки, была и психология «маленького человека»: а что я могу на этой гигантской стройке? Жили по принципу: каждый за себя и для себя.

Создание такого крупного рабочего коллектива в корне мешало не только организацию труда, но и психологию и идеологию людей: на смену мелкособственническому индивидуализму шли коллективизм, дружба, ответственность за общее дело.

За нашими делами внимательно следили партийные работники области. Почти постоянным участником объединенного совета бригадиров стройки был первый секретарь обкома партии Г. Я. Денисов.

Однажды побывал на совете — понравилось. Попросил: «Приглашай, Будет возможность — обязательно приеду».

Мы всякий раз посылали телеграмму, и Георгий Яковлевич приезжал на совет (а это не близко — сто восемьдесят километров от Мурманска). Сядет, слушает.

Информацию он получал, как говорится, из первых рук. Иногда вмешивался в работу совета.

Однажды разговор шел о столовой, которую никак не могли достроить.

Денисов не выдержал и, обращаясь к присутствующим, спросил:

— Можно столовую сдать за месяц?

Все мнутся, из глубины зала робкие реплики: «Вообще-то можно!..» Денисов поднимает одного бригадира, другого: «Ты сдашь?» Молчат или отвечают как-то неуверенно.

Тогда он повернулся ко мне и говорит:

— Есть вам где-то надо… Вот ты, председатель совета бригадиров, и сдашь столовую! За месяц!

Через месяц мы доложили в обком, что столовая сдана.

Был Денисов деловым, справедливым и талантливым партийным работником. Пользовался огромным уважением. В кепке, свитере, резиновых сапогах, он часто ходил по стройке. Глядя на многие сооружения в Мурманской области, люди до сих пор говорят: «Это — Денисова!»

Шли дни, месяцы, годы. В диком, еще недавно совершенно безлюдном крае поднимался один из крупнейших в Европе комбинат и юный город.

А на сотни километров вокруг — тундра, сопки, похожие одна на другую, стелющийся кустарник, первозданная тишина.

За два часа можно было набрать чуть ли не самосвал грибов. С утренней рыбалки принесешь, бывало, столько рыбы, что ее хватало на всю бригаду.

Ко мне приехала жена с детьми и мать. Нам да ли трехкомнатную квартиру. Рос и хорошел поселок. Появилась первая настоящая городская улица из многоэтажных домов — улица Ленина. Потом поселок преобразовали в город.

Мы жили на самом северном краешке нашей Родины, но не чувствовали себя оторванными от Большой земли. У нас был клуб, там устраивались танцы. Наша художественная самодеятельность завоевывала все призовые места на областных конкурсах и даже выезжала в Финляндию. В свободные часы каждому находилось дело. Моя жена Лина Александровна была председателем поселкового Совета, а потом, когда поселок преобразовали в город, стала первым председателем исполкома городского Совета Заполярного. Она была неизменным конферансье на концертах. Ее сестра Тамара пела в хоре, а муж танцевал в ансамбле. К слову, член нашей бригады Леша Ломов «дотанцевался» даже до звания заслуженного работника культуры РСФСР.

Но главным нашим делом была стройка.

Даешь рудник!

Когда мы начинали возводить Заполярный, среди строителей иногда появлялся геолог Федоров. Это он открыл залежи никеля на берегу небольшой речушки Алы, вытекавшей из озера Ала-Акка-Ярви. Геологоразведка показала: запасы промышленные. Решено было строить рудник. Но как? Дорог нет — месторождение в сотне километров от Заполярного.

Строителям пришлось туго. Прямо через будущий рудник перекатывалась по камням река Ала. Надо было «обуздать» ее в короткий срок — закрыть ей выход из озера и сделать новый. Если до весны не отвести речку, то потом этого ни за что не сделать: кругом топь, болотистая низина.

В тресте решили отправлять бригады на работу поочередно, на месяц. Когда в ноябре настала наша очередь и мы отправились в тундру, то увидели, что прежние бригады мало что сделали. А тут еще, как назло, ударили лютые морозы — за 40 градусов.