Договор с дьяволом

– Хуже не бывает, – закряхтел Турецкий, чувствуя, как к горлу подступает волна тошноты. – Помогите встать…

– Лучше лежите, сейчас же санитары подъедут.

Но он уже поднимался на ноги и, поддерживаемый женщиной под локоть, медленно направился к месту аварии. Дорожные патрульные мельком посмотрели на него и продолжили заниматься своими делами.

– Кто из вас старший? – спросил Турецкий, ощущая головокружение.

– Капитан Ломакин, – тут же представился один из милиционеров. – Пришли в себя?

– Более-менее… – И в свою очередь отрекомендовался: – Турецкий, Генеральная прокуратура, старший… по особо важным. Значит, дело было так, капитан…

– Может, пройдемте в машину? – тот показал на свой «уазик». – Вам же еще трудно?

Вокруг чадящих железных останков толпился посторонний народ.

– Спасибо, – обернулся Турецкий к женщине. – У меня такое чувство, будто я вас когда-то видел… нет?

– Все может быть. – Она как-то непонятно пожала плечами, отпустила его локоть, отошла и потерялась в толпе, оставив Турецкого в задумчивости.

– Свидетелей опросили? – Турецкий обернулся к капитану.

– Мы сообщили, сейчас бригада приедет… Да и какие тут еще свидетели нужны? – отмахнулся в сердцах капитан и закричал своим: – Да не тащите вы! Оставьте все, как есть! – И добавил уже Турецкому: – МЧС прибудет, станет вырезать этого… А ДТП яснее ясного. Вон и след его остался. – Он показал на оторванное колесо «Жигулей», прислоненное к бордюру, и следы на асфальте. – Круто повернул, ну и последствия…

– Ах, капитан, – вздохнул Турецкий, непроизвольно ища глазами женщину в толпе, – все-то вы наперед знаете. Пойдемте, запишете мои показания. Пока я в трезвом уме и твердой памяти…

Глава десятая. ВРЕМЯ ХОРОШО РАЗМЫШЛЯТЬ

– Только, понимаешь, задумался о бренности… о суетности нашей, как сам и вляпался. Вот те и судьба!…

Турецкий лежал на широком диване. Забинтованная голова на плоской и твердой подушечке, а голые ступни вытянутых длинных ног устроились на противоположном валике. На нем была Славкина широченная пижама. Сам Грязнов сидел напротив, облокотившись на стол и печально глядя на друга. Перед ним стояла початая бутылка коньяка. И одна рюмка.

– Ты бы не жадничал, – продолжал ныть Турецкий, притворяясь совсем уже старой развалюхой, – товарищ называется!

– Врач не велел, – не в первый раз отрезал Вячеслав и налил себе. – У тебя сотрясение. И гематома в затылочной части. И подозрение на парочку сломанных ребер. И…

– Фигня, Вячеслав, не верь врачам.

– Ну да, не верь! – возмутился Грязнов, у которого были буквально все основания для самого глубокого возмущения.

В конце рабочего дня раздался телефонный звонок. По прямому. По которому звонило либо начальство, либо самые ближайшие друзья. Незнакомый голос объявил:

– Вячеслав Иванович, с вами хочет поговорить Турецкий.

Это еще что за новость?!

– Привет, Славка, – донесся слабый голос, отдаленно напоминающий интонации Турецкого. – Не смог я до тебя доехать. Тут кое-что случилось, понимаешь. Нет, со мной все в порядке, – уже более бодро заверил Александр, – но врачи говорят… Словом, подскочи, если можешь, тебе скажут куда. А то зарежут, к ним только попадись…

Врач «скорой» объяснил Вячеславу Ивановичу, что случилось, и добавил, что непослушного пациента они привезли, чтобы хотя бы обследовать, нет ли серьезных нарушений в организме после аварии, в 46-ю больницу, которая находится возле метро «Войковская». Грязнов тут же ответил, что выезжает, и велел ни под каким видом не выпускать пострадавшего до его приезда.

Турецкого тем временем отвели к рентгенологу, посмотрели его хирург и невропатолог. После чего был сделан оптимистический вывод: жить будет, но хорошо бы отлежаться. Естественно, что ни в какую больницу Александр Борисович не собирался, а лежать дома в одиночестве – по известной причине – одно сплошное расстройство. И Грязнов забрал его к себе.

И вот теперь Александр валялся на диване Вячеслава Ивановича и, разумеется, канючил по поводу рюмки.

– Это все – подозрения, Славка, – убеждал Турецкий, – а что на самом деле происходит у меня внутри, то тебе никакое медицинское светило не скажет. Я лучше знаю. Налей, много ведь не прошу.

– Вот когда расскажешь, может, тогда… – почти сдался Грязнов.

– Так мне ж допинг нужен! Враг ты мне, а не друг!

Уговорил. Последний аргумент оказался решающим.

– Ну, слушай теперь, – успокоился Александр. И стал припоминать все свои действия с момента отлета самолета.

– А ты, часом, провожая-то… – с сомнением перебил Грязнов. – Уж не позволил ли себе?