Договор с дьяволом

– Почему я заговорил о коммерциализации? Это – фактор времени. Многие зарубежные фирмы готовы заплатить большие деньги именно с учетом этого фактора. А расчет идет иной раз даже не на месяцы, а на дни. Живой пример. Наш доктор Нолин, ну Роберт Павлович, вы его знаете, уже более полугода читает лекции в МАИ, я на энергомаше в Бауманском по проблемам энергосиловых установок, примененных нами на практике в «шестьдесят восьмой». Это ни для кого не секрет. Более того, в специальной литературе, в частности в нашем академическом вестнике, также прошла эта тема. Давайте посмотрим правде в глаза. Нам выгодно, чтобы нашу идею попросту слямзили конкуренты? И они это сделают с охотой, если уже не сделали. А тут известная фирма предлагает свою помощь. Есть смысл отказываться, если ты знаешь, что жить твоему якобы секрету дни? А может, часы?

– Я согласен с вами, Всеволод Мстиславович.

– Рад этому. Но опять же возникает вопрос: почему писатель имеет полное право продать свой труд? Почему художник запросто продает свое полотно? Но по каким-то старым стереотипам тот же ученый, придумавший новые технологии, ноу-хау, вообще ни на что не имеет права? Мы создаем уникальные образцы танков, самолетов, ракетных установок, тех же торпед и множество иного. Наше государство, вам хорошо известно, в лице того же Росвооружения и наверняка доброго десятка неизвестных частных компаний с успехом торгует направо и налево этими нашими ноу-хау! Разве не так? А что имеем мы? Вы, конкретно, что имеете? Зарплату? Премию? Но это лишь благодаря тому, что у вас, извините за нескромность, толковый генеральный директор, который с пеной у рта защищает ваши – и собственные, да! – интересы. Но если бы вы, Иван Григорьевич, знали, какие сумасшедшие суммы сквозят мимо нас! Мимо нашего с вами производства! Мимо, извините за грубость, вашего кармана!

– Полагаю, по долгу своей службы, я имею об этом представление, – улыбнулся Козлов. – Не в той степени, разумеется, как вы, Всеволод Мстиславович…

– Я и не сомневаюсь. – Академик пожал плечами и задумался, словно в поисках утерянной мысли. – Так вот, дорогой мой, я говорю в том плане, что у нас в государстве, стоящем одной ногой в социализме, в социалистических отношениях между индивидуумом и государством, а другой – в дичайшем и совершенно беззаконном капитализме африканского типа, ученый, рождающий новую идею, до сих пор не являлся ее подлинным хозяином. Автором – да. За это тебя похвалят. Но не больше. А ведь некоторые идеи, вспомните, сыграли в свое время важную роль в развитии человечества вообще. Та же атомная бомба. Это был первый и важнейший шаг к мировому паритету! Да, нам помогли, но кто? Американцы. Долго перечислять фамилии. И, абстрагируясь даже от этого факта, можно сказать, что новейшее оружие опасно, пока оно в руках одного из соперников. Когда у обоих – можно не бояться… Помните, как острили в сорок девятом, после испытаний уже нашего «беби»? Спрашивают: «А что, теперь будет война?» Ответ: «Нет, войны уже не будет, но будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется!» И тем не менее сколько мы живем в мире?! И не боимся по большому счету… И второй аспект. Возвращаясь к вопросу о гонораре. Помните, как говорит известный сатирик? «Покажите мне эти закрома Родины! Где они?» Действительно, где те закрома, в которые, как в бездонный колодец, ухают наши гонорары? А нести все продолжают, несут – и опять с концами. Доколе же? Вот я и подумал, что если мы – я имею в виду того же Роберта Нолина, вас, себя, то есть тех, кто вложил в воплощение идеи максимум своей жизни, умения, здоровья, – не желаем остаться на бобах, надо стать реалистами. От чего всех нас долго отучали, но, к счастью, не успели до конца. И последнее, Иван Григорьевич. Каждая сделка имеет свои жесткие условия. Вот поэтому я с понимание и вниманием отнесся к вашему предложению произвести замену изделий на испытаниях.

«Кажется, все было как раз наоборот, – подумал Козлов. – Именно от академика исходило предложение… Но, в сущности, теперь это уже не имеет ни малейшего значения…»

– Кто там с вами поедет. Барышев?

– Да, он представляется наиболее удобной кандидатурой.

– Но ведь он у нас, по-моему, недавно?

– А какое это имеет принципиальное значение? Все ж пройдет под моим патронажем.

– Разумно… Запланированы два пуска. И я думаю, что для этой цели вполне могут подойти наши же «шестьдесят четвертые». Они имеются на базе. Внешние параметры практически одинаковые, ну а частности… – Академик улыбнулся. – Мы только что с вами их обсудили. Не так ли, Иван Григорьевич?