Договор

— Это такая форма зацикливания личного времени. Вы переживаете один и тот же временной отрезок, причем это происходит с различными вариациями случайного характера, но тем не менее — это один и тот же период вашей жизни. Подобный эффект более-менее прилично показан в фильмах "День сурка" и "Зеркало для героя". Но там все происходит независимо от главных персонажей, и зрителю совершенно не ясно, кто именно поймал героев в петлю. Для окружающих людей ничего примечательного не происходит. Ситуацией владеет только тот, кто вас в эту петлю запустил.

— И кто это?

— Я, конечно. Я хотел отсечь все ваши возможности, постепенно ослабив ваши способности.

— Что вы про меня знаете? — удивилась я.

— Я? Да ничего я про вас не знаю. Я только понял, что вы почему-то проявили не в меру активный интерес к моей персоне, причем даже тогда, когда все подозрения с меня были сняты, вы все равно продолжали ходить где-то рядом, что-то вынюхивать и собирать против меня данные. Следили за мной. Кроме того, вы владеете какими-то возможностями, которые мне не вполне понятны.

— Мне поручили вашу адвокатскую защиту.

— Без моего ведома? И потом, я давно уже в защите не нуждался, а своего адвоката уволил. Меня подставил охранник клуба "After Dark". Он был из моей команды, но захотел соскочить, и напоследок сделал так, что все указывало на меня. С ним я уже разобрался. Еще этот бывший научник меня доставал…

— Какой еще бывший научник?

— Вы должны его знать. Вы вообще постоянно вертелись и вертелись вокруг, вот я и решил действовать. Но мне не удалось вас поймать сразу — вы так ловко ускользали, и я уверен, даже не отдавали себе отчет в происходящем, в том, что я потратил на вас массу сил. Вы следили за мной, а мои помощники следили за вами. Мне стоило больших трудов расставить сеть и поймать вас. Ну да ничего, теперь вы никуда уже не денетесь, и я с лихвой возмещу утраченное.

— А где мы сейчас находимся? — мой собственный голос доносился до меня как бы со стороны, и я разговаривала со скульптором автоматически, словно робот.

— В моей мастерской, где же еще? Спасибо властям — мне предоставили прекрасное помещение, и я на халяву даже заимел кое-какое небесполезное промышленное оборудование. Именно здесь и создаются мои работы, причем весь технологический процесс проходит в этом помещении. Иногда, при создании больших изделий, мне требуются помощники, но они недолго задерживаются — людям свойственна болтливость, а я этого не люблю. Обычно я работаю один. Вот тут я подготавливаю черепа, как основы для своих работ.

— Но зачем все это? Ведь для вас сделать модель черепа не так уж и трудно. Вы — профессионал.

— Спасибо, — скульптор галантно раскланялся, — но мне нужны лишь настоящие кости, которые принадлежали только что живым людям.

— Зачем? — я действительно этого не понимаю. — А почему вы не используете готовые черепа? Ведь их очень много на местах боев и на забытых захоронениях. Разнообразные "черные археологи" их находят, откапывают и продают десятками…

— Вы не понимаете. Во-первых, свежий череп не имеет повреждений и с ним удобнее работать, а во-вторых, часть души носителя черепа переходит в мое произведение и придает ему неповторимую своеобычность и дополнительную силу. Если хотите, это еще и жертва, подарок моему Хозяину. Разумеется, для нас, истинно живых, всякие обвинения в святотатстве и кощунстве совершенно несостоятельны… А те черепа, о которых вы говорите — они следы давным-давно ушедших людей, и уже полностью утратили свою сущность.

— И кто ваш хозяин?

— Хозяин? — Петерсон захохотал. — О, Его имя знают только посвященные. Он олицетворяет изменение и развитие. Он не дает ничему в мире стоять на месте и сохраняться в неизменности, ведь что не развивается, то — мертво. Его огонь уничтожает все мертвое и дает энергию для создания нового. Кроме того, Его имя — это сила и власть, Он Властелин и Воин. Его имя олицетворяет богатство и изобилие, везение и осуществление всех планов. Он приносит удачу смелым и решительным, богатство и успех тем, кто работает ради Него. Он — обладатель материальных ценностей и повелитель удачи. Его имя знают посвященные и не дано его услышать профану. Вы — профан. Вернее — профанка. И не вам знать имя Хозяина.

"Вот черт, да он же абсолютный псих!" — подумала я.

— Расскажите мне всю технологию. Как вы работаете?

— Зачем? — удивился скульптор.

— А я любопытна. И не хочу покидать этот мир, не зная ответов на все свои вопросы.

— Забавно. Вы мне все-таки нравитесь! Ну, хорошо, уговорили. Вам как? Подробно, или в общих чертах?

— Подробно, если, конечно, это вас это не особенно затруднит.

— Вообще-то, у нас с вами осталось не так уж много свободного времени… Но ничего, мы успеем.

Петерсон положил свой нож на выступ сделанной в России печи и, как лектор, принялся подробно излагать свою методу. Я вдруг подумала, что этому человеку, несмотря на всю его чудовищную сущность, явно не хватает личного общения и всегда очень одиноко. Наверняка, я не первая, кому он напоследок открывал свои профессиональные тайны и личные секреты.