Договорились. Часть 2

Парень, почувствовав ее негатив, стушевался и облизал тонкие губы.

– Попрощаться пришел, – ответил тоскливо.

Карина поймала вопрос в синих глазах, вздохнула и направилась к бывшему. Зайкин вытянул подбородок, напряг скулы и оперся на багажник, скрестив и руки, и ноги. Краем глаза следил за ней. Она это чувствовала. Трунов тоже не спускал глаз, на дне которых плавала печаль и нежность. Слабая улыбка придавала всему выражению еще больше грусти.

– Мы ведь попрощались уже, я надеялась, навсегда, – выговорила Карина с холодом, как будто лед жевала, зубы почти скрипели.

Зайкин остался метрах в тридцати. Полушепот бы не услышал, но она специально говорила в полный голос.

– Я в армию ухожу, – сказал Трунов таким тоном, будто не собирался оттуда возвращаться.

Девушка приподняла бровь, про себя думая: «А папочка-то разозлился». Чувствовала только ехидство и злорадство. Оказалось, его отчисления ей было мало. Армия стала шикарным дополнением к наказанию за несдержанность.

– И че ты приперся ко мне? Думаешь, ждать буду? – хмыкнула она, впиваясь в искаженное унынием лицо, наслаждалась видом, впитывала его боль.

Трунов глубоко вздохнул и опустил голову. Хвостик на макушке чуть качнулся. Пальцы надавили на глаза.

– Разумеется, не будешь.

– Разумеется.

Карий взгляд бегал по всей фигуре, мощной, но сжатой, как будто от холода или сухости. Парень поднял лицо и опять постарался улыбнуться.

– Прости меня, Кар. Искренне прошу.

Ладонь непроизвольно потянулась к ее лицу, но девушка отпрянула назад, как от опасности. Он безвольно опустил руку и сглотнул.

– Разумеется, не простишь.

– Разумеется, – она отвернулась. – Может быть… когда-нибудь… Тебе уже будет пофиг.

– Не будет. Никогда не будет, – Трунов шагнул коротко вперед в порыве, но тут же застыл, глазами разглаживал лицо, давил улыбку.

Карина не выдержала этого вязкого ощущения его тепла и закатила глаза.

– Радуйся, Трунов, тебе дали целый год, чтобы меня забыть.

– У меня уже был год…

– Теперь точно. С глаз долой – из сердца вон.

Она не знала, что еще сказать. Утешать его было глупо, еще глупее давать надежду и тем боле испытывать что-то большее, чем жалость. Впрочем, и жалость не сильно пробивалась сквозь равнодушие. Усталость клонила в сон. Ни физических, ни тем более моральных сил поддерживать с ним тусклый разговор не осталось. Зайкин ждал. Хотелось вернуться к нему скорее.

– Блядь! – вскрикнул Трунов и схватился за голову. – Как это больно!

– Переживешь, – усмехнулась девушка, отступив на шаг, подыскивать деликатные слова было лень. – Ну все, мы попрощались?

Он резко схватил ее за руку, чтобы не убежала. На лице проявилась гримаса отчаяния. Брови быстро поднялись и резко опустились. Лоб сморщился.

– Можно… поцеловать тебя… в последний раз?

Карина хотела треснуть себя ладонью по лбу от уровня драматизма, который он разыгрывал. Она обернулась посмотреть на Зайкина краем глаза. Тот уже сидел в машине, смотрел вниз, на смартфон или планшет, выглядел спокойным. Ее взбесило, что она его к Лине ревновала, а он ее к Трунову как будто нет. Только ему назло согласилась.

– Ладно, давай, в последний раз, по-быстрому.

Трунов озарился улыбкой и прильнул к ней вплотную. Сильная рука обхватила голову сзади. Влажные губы коснулись сначала щеки, затем носа и только потом ее губ. Поцелуй был долгим и нежным. Она ожидала привычной напористости и грубости, с которой он раньше всегда ее целовал, как будто хотел завладеть полностью. А теперь вел себя робко, продлевал каждое касание, наслаждался. Карина спокойно позволяла себя целовать, отвечала по привычке, но без эмоций. Внутри ничего не колыхалось. И это радовало. Она бы даже с ним переспала за просто так и легко забыла бы на утро, с кем и как провела ночь. В этом было ее торжество.

Зато к Зайкину теперь тянуло непреодолимой силой и любой его взгляд или легкое прикосновение впитывались с несвойственной жадностью. Душа превращалась в черную дыру, поглощала каждый произнесенный им звук, каждое движение, аромат и ни на толику не насыщалась, только разрасталась до масштабов вселенной. Это одновременно бесило и вдохновляло.

– Спасибо, – прошептал Трунов над губами и прижал ее к себе крепко. – Я буду скучать.

– Ой, перестань трагедию ломать, – Карина отпихнула его и фыркнула недовольно. – Надеюсь, теперь мы точно распрощались.

– Я же люблю тебя, Кар, – крепкие пальцы обхватили запястье.

Хвойные глаза глядели с отчаянием.

– И что, блядь, теперь?! – крикнула она на всю мощь низкого голоса и с силой отдернула руку до боли в связках.

Даже Зайкин в машине поднял глаза.

– Смирись, страдай, убейся, че хочешь, делай, мне похер!

Девушка сама от себя не ожидала взрыва. Просто устала. Хотела вернуться к Зайкину, под его сладкий аромат кокоса и добродушный взгляд, а не терпеть укор в слезливых глазах Трунова.

– Все, извини, мне пора. Удачи тебе, – отмахнулась она небрежно и побежала к пикапу.