Договорились

– Мы с Ромой целовались у подъезда, а отец это увидел из окна, выбежал, накричал на него и влепил подзатыльник, – выпалила Полина, выпучивая заплаканные глаза. – И запретил мне с ним общаться.

Карина глубоко-глубоко вздохнула, как будто у нее была возможность дышать только раз в час.

– Что за бред, Кар? Мы в двадцать первом веке живем! – насупилась та и отвернулась, а потом с горячностью махнула руками. – А у них, блин, устои средневековые еще! Я что до восемнадцати лет даже целоваться ни с кем не должна?! Мои подружки все уже давно опытные львицы в постели. Одна я все в девках бегаю!

Карине стало смешно и грустно одновременно. Она хорошо помнила себя в шестнадцать, у нее мир тогда тоже делился на две крайности с темной пропастью посередине. Обняв, она начала утешать сестренку поглаживаниями по голове, ничего не говоря, хоть и все понимала.

– Это ведь был мой первый поцелуй… – протянула Полина жалостливо, шмыгнув носом. – А он все испоганил.

Сестренка всегда была романтичной, точнее воспитанной в таком духе, где все первое априори становилось важным. И этот поцелуй много для нее значил. «Теперь точно запомнится надолго», – девушка прижала сестру к груди крепко, чтобы утопить в себе ее рыдания.

Несколько минут девчонка успокаивалась. Всхлипывания становились реже.

– Можно, я у тебя перекантуюсь несколько дней, пока папа не остынет?

Крупные зеленые глаза смотрели с надеждой. Карина никогда не могла устоять перед этим взглядом.

– Конечно, оставайся, сколько хочешь, – ответила она, проведя ласковой рукой по худой щеке сестренки, а сама с беспокойством подумала, что на время ее пребывания о работе можно забыть или придется искать другие выходы.

Глава 11. Ничего, которое не изменилось

Понедельник оказался не кофейным, хотя Карина по умолчанию ждала бодрящего напитка. Они с сестренкой вчера пересмотрели трилогию «Сумерек» с перемотками, но старшая успела утомиться, потому что заснули ближе к утру. Однако Зайкин не встретил ее у ворот университета, впервые нарушив традицию. Пришлось покупать американо самой. Перед аудиторией девушка натянула каменное выражение лица, предвкушая – что-то не так.

Ничего необычного не происходило. Все разбились на компании. Стоял привычный гулкий гам. Сперва никто не обратил на нее внимания.

Они столкнулись в проходе между рядами. Карина шла к последней парте, а Зайкин возвращался к первой. Парень лишь мельком взглянул и спокойно уступил дорогу, бросив простое «Привет», что не могло остаться незамеченным. Девушка нахмурилась, вдыхая остатки кокосового шлейфа. Все остальные застыли, восприняв это как великий разлом истории, и зашептались по углам. Игнатьева приподняла брови и покосилась на Карину высокомерным прищуром. Та ответила усталым закатыванием глаз, а про себя подумала: «Что происходит? Обиделся, что я на вопрос не ответила?». В голове нарисовался ухмыляющийся смайлик.

– Зай, Ермакова там, если что, – Игнатьева вытянула указательный палец в сторону последней парты в срединном ряду, когда парень сел с ней рядом. – Ты только что мимо прошел.

Карина покраснела и грозно посмотрела на одногруппницу. В аудитории повисло напряжение. Все ждали. Зайкин быстро глянул, куда показывала подруга, и сразу опустил голову.

– И?

У Игнатьевой рот сам собой раскрылся. Все остальные выпучили глаза. Кто-то даже ахнул.

– Я думал, в этом мире неизменны только пирамиды и любовь Зайкина к Ермаковой, – выкрикнул Гога сбоку. – Боюсь, завтра получим новости из Египта.

– Ничто не вечно под луною… – подхватил низкий баритон Варданяна спереди.

Все невесело посмеялись, кроме Карины и Зайкина. Она смотрела на его профиль. Идиотская улыбочка привычно рассекала лицо. Покрасневшие глаза слезились. Нос шмыгал. Знакомая картина стала отдавать холодом.

– Что между вами произошло? – спросила Настена, нахмурившись и придвинувшись к подруге почти вплотную за партой – в кои-то веки на лекцию Губкина она прибежала не впритык.

Карина пожала плечами, встретилась с подругой глазами и ответила с раздражением:

– Кто знает, что у этого придурка в голове.

Такое состояние еще предстояло осмыслить, но ворвавшийся преподаватель не оставил времени на размышления.

Юрий Петрович прошустрил к кафедре и с ходу начал с того места, на котором остановился в прошлый раз. Все схватились за ручки, а Карина даже ноутбук не достала и потянулась за ним к сумке. Пока система загружалась, она глянула на Зайкина, тот смотрел на преподавателя спокойно и внимательно слушал, как ни в чем не бывало. Про себя девушка над ним смеялась, хотя сохраняла лицо равнодушным: «Дебил, будто это что-то изменит. Надеешься, я теперь за тобой бегать начну?». Хотелось расхохотаться карикатурно, как злодеи в малобюджетных комедиях, да окружающие бы не поняли.

После лекции, не успел Губкин закрыть дверь, все кинулись к Зайкину с одним вопросом:

– Как так?

С наибольшей претензией спрашивала Игнатьева, скрестив руки. Карина закатила глаза, хотя ее интересовал тот же вопрос. И Настена внимательно вглядывалась в толпу вокруг первой парты.