Договориться с народом. Избранное (сборник)

Еще до обретения независимости России в ней утвердилось двоевластие: на роль руководителя страны претендовали и Верховный Совет РСФСР во главе с Русланом Хасбулатовым, и избранный еще в июне 1991 года президентом РСФСР Борис Ельцин. Как и следовало ожидать, между этими двумя ветвями власти разгорелась борьба. И борьба эта была политическая, классовая.

Хотя Ельцин был президентом Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, он и российские либералы из сформированного им правительства сразу же взяли курс на сокрушение советского строя и социализма и на построение рыночной экономики (капитализма). Но большинство народа еще оставалось по своему менталитету советским. Поэтому для осуществления такого курса нужна была единоличная диктатура Ельцина.

Этот курс Ельцина был продиктован интересами нарождавшейся российской буржуазии, стремившейся захватить власть и собственность. А массовой опорой курса либералов стала интеллигенция, убежденная в том, что ей по сравнению с западной советская власть «недодавала», «недоплачивала». Речь вроде бы шла о смене общественно-политического строя, но эта операция неизбежно привела к превращению России в зависимое образование и, следовательно, к ликвидации ее как субъекта истории.

Верховный Совет противился курсу Ельцина не только потому, что не хотел терять власть, но и потому, что выступал за сохранение независимости страны хотя бы на том уровне, какой Россия еще имела в 1993 году.

Вопрос о Советской власти был центральным вопросом борьбы. Если сохранятся в России Советы, они могли бы со временем найти путь развития страны с сохранением ее независимости. Если же они подлежат искоренению, то страна сможет включиться в «цивилизованный мир» лишь в качестве его бессильного сырьевого придатка. И не социализм вообще приходилось отстаивать (против социализма типа шведского ни Горбачев, ни Ельцин, возможно, не возражали бы), а именно советский социализм. Вот это главное остается по сей день незамеченным.

В такой обстановке и развернулись события 3—4 октября. Обстановка была критической. Хасбулатов считал, что на стороне Верховного Совета было большинство народа России. Возможно, так оно и было, но народ никто и не спрашивал. Потому он, как и в 1991 году, остался пассивным.

Политическая погода делается в столице. А в Москве в стратегическом смысле перевес сил был на стороне Ельцина. Однако в тактическом отношении его режим висел на волоске, рассматривалась даже возможность бегства из Кремля на вертолетах. Одна из боевых частей, стоявшая в Подмосковье, ринулась в столицу на помощь защитникам Белого дома, но была остановлена верными правительству войсками. А войди в Москву хотя бы одна такая бригада, события могли бы принять совсем другой оборот.

Верховный Совет битву с президентом проиграл. Либералы, оправившись от испуга, торжествовали победу. Однако власть на их призывы «Раздавить гадину!» отреагировала слабо. И правительство Черномырдина от проведения либеральных реформ оголтелыми темпами перешло к более осторожной тактике. Уже поэтому жертвы, принесенные защитниками Верховного Совета, несмотря на их поражение, не были напрасными.

Но своеобразной жертвой ельцинского государственного переворота стал и сам Ельцин. Стрельба по российским гражданам, по его приказу, сломила президента. Как подлинный политический деятель, он тогда практически перестал существовать, превратившись в орудие своего окружения. Но и у общества главная потребность ныне – не столько в развлечениях (как полагают иные политологи), сколько в наркотике, который заглушил бы голос пробуждающегося разума и совести.

Даже человек, более или менее сносно устроившийся в современной России, втайне осознавал все годы, прошедшие с октября 1993 года, что живет недостойной, уродливой жизнью. Как можно быть довольным своим существованием, если твоя Родина унижена, ограблена, лишена всяких исторических перспектив?

Ныне практически никто в России не дает характеристики общественно-политическому строю, установившемуся в стране. Левая оппозиция клеймит этот строй как капиталистический, правая – как тоталитарный. Однако в действительности в России сложилась уникальная ситуация. Это не капитализм. Во-первых, эра капитализма в мире давно миновала. Во-вторых, капитализм, при всех его недостатках, все-таки строй производительный, а российская буржуазия в массе своей ничего не создает. Она, выжимая все из оставшегося ей от советского периода производственного потенциала, уводит капиталы за рубеж, где предается всем доступным удовольствиям.

На руинах ельцинизма

Теперь ельцинская Россия уничтожена. Однако новая Россия не была создана, а уже заложенные ее основы не были легитимированы. Вопрос «Кто – кого?», как не раз подчеркивал и Владимир Путин, вовсе еще не решен.