Договориться с тенью

«Вот если бы хоть одного осудить или оштрафовать окладов на десять, это бы возымело действие. Да, лучше штрафовать. Олег Андреевич посмотрел на охранника в упор:

— Не для протокола спрашиваю. Пьяный спал?

Тот виновато отвёл глаза:

— Говорю же, загрипповал. Принял лекарство — уснул.

— Ага, очнулся — гипс. Знаём. Может ты, болезный, соучастник? Представить себе не могу, чтобы трезвый охранник мог спокойно спать в то время, когда мимо него, как мимо пустого места, прошли воры, сняли картины, аккуратно освободили полотна от рам и пронесли на выход. Причём предварительно разобрали часть крыши! Ведь сделать это незаметно для охраны могли либо гении, в чём я сильно сомневаюсь, либо сообщники. Что скажешь?

— Выпил немного, чтоб простуду, заразу, выгнать. Первый раз такое на дежурстве. Клянусь! И уснул замертво. Поверьте!

Олегу Андреевичу стало скучно общаться с этим типом. Он видел, что толстозадый бездельник никакого отношения к ограблению не имеет. Если бы даже преступники предложили ему сотрудничать, то наверняка бы он отказался. И, конечно, не по идейным соображениям, а из-за трусости. Хотя такому они и не предложили бы.

— Скажите, пожалуйста, может быть, вы замечали в последнее время каких-нибудь подозрительных посетителей в вашем зале? — переключился Олег Андреевич на служащую музея.

Грузная женщина пенсионного возраста шумно задышала от волнения.

— Нет, в последнее время у нас ни подозрительных, ни внушающих доверие — никаких посетителей нет. Бывает, неделями в пустом помещении находимся. Ну, кто сейчас ходит на картины любоваться? Разве что школьников приводят на экскурсии, и то на каникулах. Если один человек в день зайдёт — специально хожу за ним по пятам, свет для него включаю. А так чего зря электричество жечь? Люстры, видите, какие у нас мощные? Вот и ходим друг за дружкой следом — он на картины смотрит, я его со скуки разглядываю. Никаких подозрительных не было. Это точно.

— Ясно. Тогда расскажите о тех, кто был. Если их так мало, вы должны помнить всех. Хотя бы за последнюю неделю.

— Конечно, помню. Вчера, например, была наша девчушка переводчица с немцем. Она обычно приводит иностранцев, вот и вчера была. Но смотрела на него такими малахольными глазами! Думаю, он не просто турист, знакомы они хорошо. Здесь меня не проведёшь, я на людей тридцать лет смотрю. Сразу могу сказать, где супруги пришли, а где недавно или случайно знакомые.

— Отлично, продолжайте, — оживился Олег Андреевич. — И вы заметили, что девушка к нему неравнодушна? А он к ней?

— Он только картинами интересовался. Как раз теми, что сегодня украли. Даже лупу из своего чемоданчика достал и долго так рассматривал, каждую деталь. Он — на картины, девчушка — на него, а я на них любовалась. Пробыли они здесь не меньше часа. Обычно возле одной стены так долго люди не находятся. А эти больше никуда и не ходили. Кажется, девушка даже обиделась. Они-то на немецком изъяснялись, я догадалась. Когда вышли в холл, девушка жестом его пригласила наверх, вроде как предложила пройти осмотреть и остальные залы. Он глянул на часы, что то ей ответил. Видно, отказался. И они вышли.

— Что ж, за целый день только они и были?

— Да, только они. Вчера и позавчера — вообще ни души. А вот дня три назад она одна была. И тоже только в этом зале. На минуточку заскочила. Глянула на подписи под картинами, вроде как сверилась, — и назад.

— Спасибо большое вам за помощь. Как вас зовут?

— Галина Степановна.

— Галина Степановна, очень приятно. А вы случайно не слышали, как её называл немец?

— Слышала, конечно. Он называл её Софи. Вообще-то, она София — дочь наших крымских художников. У нас во втором здании часто проходят выставки современных художников, и недавно была выставка её матери. Так София на презентации тоже была. Кажется, картины по сей день там и висят. Вы зайдите, посмотрите. У меня память на фамилии плохая, а то бы я вам сказала. Когда немецкая делегация приезжала из Германии, месяца два назад, так у них был и свой переводчик. Но и София тоже помогала переводить. Их же много было, немцев-то. Приехали, три дня тут ходили, галдели. И телевидение было, даже из Киева — не только крымское.

— Как много интересного вы мне рассказали, Галина Степановна! Я вам очень благодарен. А можно мне ваш адресок? Если понадобится, наши сотрудники вечерком к вам заглянут? Вы позволите?

— Почему же не позволить? Приходите и вы, чайку попьём, я вам расскажу, как эти картины парочка из Баварии обнаружила.

— Обязательно, Галина Степановна, я с удовольствием послушаю.

Олег Андреевич черкнул адрес в свою книжку и уже повернулся к выходу, но словоохотливая женщина продолжала: