Догра Магра

Наверняка между ними возникло какое-то невообразимое недопонимание. Или же все это просто идиотская комедия…

Вероятно, есть молодой человек, похожий на меня как две капли воды, и мы оба страдаем от оригинальной психической болезни. Два доктора перепутали нас и не могут сказать, кто есть кто. Так и возникло их соперничество… В конце концов, доктора так отчаялись, что решились на крайнюю меру — женить кого-то из нас на той девушке и одержать таким образом верх. И чем дольше я думаю об этом, тем больше происходящее напоминает абсурдный и веселый сюжетец…

Но если все так, то неважно, кто из докторов мой друг, а кто враг, и каким бы пугающим ни казался их жуткий обман, мне все равно. Главное теперь — выяснить правду, спасти эту девушку от безумия и вывести докторов на чистую воду.

Меня охватили безрассудная храбрость и живая бодрость. Свежесть в светлой комнате, буйная зелень за окнами, тишина средь бела дня — все это было хорошо и приятно.

Но подобные образы мелькали в моей голове лишь несколько секунд. Придя в себя, я увидел улыбающегося доктора Масаки: заложив руки за голову, он окидывал меня взглядом, словно в ожидании вопроса.

Я пришел в некоторое замешательство. В действительности у меня было слишком много вопросов, но казалось, начать можно с какого угодно. Я продолжал спокойно пролистывать завещание, пока не дошел до самого конца, и тогда спросил:

— Здесь написано, что копия свитка прилагается, но где же оригинал?

— А, это… — доктор Масаки прервался, опустил руки и громко ударил по краю стола. — Тут моя оплошность. Ха-ха-ха. Я так увлекся восстановлением твоей памяти, что совершенно забыл показать тебе нечто важное! А без этого ты не узнаешь всей правды о психической наследственности Итиро Курэ. То есть, как говорится, статую сделал, а душу не вложил! В завещании-то не хватает самого главного. Ха-ха-ха… Ну прости, прости, от недосыпа все в голове смешалось. Что ж, вот он, гляди-ка.

Почесав голову, доктор Масаки вытянул руку, подгреб муслиновый узелок к краю стола, быстро развязал его и достал продолговатый газетный сверток и стопку бумаги «фулскап» толщиной в два суна. Повернувшись к северному окну, он принялся вытряхивать из узелка пыль.

— Пф… пф… Страшно много пыли! Долго валялся в печке… Посмотри-ка, тут у нас подшит оригинал расследования доктора Вакабаяси про убийство в Мэйнохаме, выдержки из которого ты уже прочел. Нервы у него обострены, как у любого легочного больного, и расследование проводилось с филигранной, прозрачной четкостью, потому-то и окончить его затруднительно… Однако отложим пока расследование и займемся свитком и его историей… Начнем, пожалуй, с последней — ознакомившись с ней, ты иначе взглянешь на свиток.

Он развязал газетный сверток, достал оттуда футляр из неокрашенного дерева, в котором находилась переплетенная тетрадь, и положил передо мной.

— Это копия истории о происхождении свитка, оригинал которой находится в самом свитке. Из нее ты узнаешь о событиях, что имели место еще до основания храма Нёгэцу-дзи — примерно тысячу сто лет назад. Они-то и служат объяснением приступа, который случился с Итиро Курэ! Вспомнишь ли ты, что уже читал эту историю? Для нас с Вакабаяси это вопрос жизни и смерти. Н-да… Если в твоей голове осталось хоть малейшее воспоминание, значит, ты Итиро Курэ… Ха-ха-ха… Ну читай-ка, не стесняйся, тут простое любопытство.

Я прекрасно понимал всю ценность этого документа… и также понимал, насколько важен для доктора Масаки данный психический эксперимент. Однако, к моему крайнему удивлению, был абсолютно спокоен и нисколько не подозрителен. Возможно, еще действовало виски, которого я наглотался некоторое время назад. Поэтому, невольно последовав примеру доктора Масаки, я открыл тетрадку, с легкостью перевернул первую страницу и увидел плотный ряд незнакомых черных иероглифов.

— Но… это же камбун! И нет ни подсказок, ни знаков препинания, ни слоговой азбуки… Я не умею…

— Хм… Вот как… Что ж поделать, тогда придется мне самому рассказать тебе по памяти содержание этой рукописи.

— Да, прошу вас…

Доктор Масаки икнул и расправил плечи. Забравшись в кресло прямо в тапочках, он обхватил колени руками, повернулся к южным окнам и, щурясь на солнце, будто упорядочивал мысли. Затем он выпустил струю сизого дыма.

Из-за виски или по другой причине, я ощутил сонливость и, поставив локти на стол, уперся подбородком в ладони.

— Ик… ик… Так вот… События сей повести произошли более тысячи ста лет назад, при Сыне Неба Сюань-цзуне. В конце его правления, то был четырнадцатый год эры Тяньбао, поднял мятеж Ань Лушань и в первую луну следующего года незаконно провозгласил себя Сыном Неба, а в шестую луну направился в столицу. Император бежал на станцию Мавэй, где отрекся от престола. Ян-гуйфэй и ее брат Ян Гочжун были казнены… Так сообщают хроники…

— Какая у вас память, доктор!