Догра Магра

Теперь обратимся к событию, имевшему место двумя годами ранее, 26 марта 1924 года, — к убийству в Ногате. Той ночью и В., и М. были в Фукуоке. За день до этого, 25 марта, М. впервые за долгое время вошел в ворота университета, встретился с профессором Сайто, который тогда еще занимал пост на кафедре психиатрии, преподнес ректору свою диссертацию, забрал серебряные часы, которые хранились с момента выпуска, и повидался с однокашниками. Ночевал он в гостинице «Хорайкан». В. в то время жил по-холостяцки — со старой кухаркой в большом доме в шестом квартале Харуёси, соответственно, он запросто мог не ночевать у себя. То есть каждый из них имел убедительное алиби. Наверное, тем вечером, часов в девять, из Фукуоки выехал новенький седан и направился на восток, где царила тьма. Пассажир был одет, как эти новые богачи, сделавшие состояние на угле. «У меня срочное дело в Ногате, и я не могу дожидаться поезда. Довезите меня как можно скорее!» — сказал он.

— А как же приступ сомнамбулизма Итиро Курэ?..

Глядя на меня с холодной усмешкой, доктор Масаки отрезал:

— Ложь! Чистая ложь!

Мой мозг завертелся, словно электрический вентилятор. Я резко подался вперед и едва не упал, ухватившись в последний момент за подлокотники.

— Таких сомнамбулических припадков никогда не бывало. Но прежде всего эпизоду с дверным запором недостает ясности. Возможно, преступник хотел поддеть его, просунув руку в перчатке между дверью и косяком, но не рассчитал силы и запор вывалился. Это вполне вероятно. Или же запор был сброшен намеренно… не играет роли. Слушай меня внимательно и все поймешь, даже если я что-то пропущу… Тебе станет ясно, для чего я сочинил этот приступ сомнамбулизма.

Вентилятор в моем мозгу постепенно остановился. Я зажмурился, стиснув зубы и сжав кулаки.

— Ваша честь, не расслабляйтесь! Дальше последуют еще более непонятные и ужасающие вещи… Хе-хе… Итак, если мы внимательно изучим этот документ, то обнаружим две странности. Первую ты и сам заметил: преступника рассчитывали найти благодаря показаниям Итиро Курэ, которые он должен сделать, исцелившись от амнезии. Все другие методы были отброшены. А вторая странность… Ты же обратил внимание на дату рождения Итиро Курэ?.. Вот такие две странности. Понял?

В газетной вырезке, приложенной к расследованию Вакабаяси, было написано, что Тисэко сбежала из дома в 1905 году и училась в женском пансионе для швей с высокопарным названием и в это время не была беременна. Происходило это в Фукуоке, в районе Сото-Мидзутяя. Однако если так, Итиро Курэ должен был появиться на свет не раньше второй половины 1906-го года или в 1907-м. Вырезка, приложенная сюда на всякий случай, позволяет сделать данный вывод. Возможно, автор думал, что эти сведения окажутся небесполезными, ведь Итиро Курэ был незаконным ребенком. Или журналист, писавший про «загадочное убийство вдовушки-красавицы Тисэко Курэ», решил, что за трагедией скрывается старая любовная драма… Кстати! В этой заметке Тисэко упоминается под псевдонимом Мигива Нидзино, то есть «радужный берег», что явно связано с именем Курэ Котэя, звавшегося «радужный край», так что наверняка эта вырезка тут неспроста. Однако для меня в этой статье таится еще более тонкий намек… Ведь время рождения Итиро Курэ, конец 1907 года, совпадает со временем первого выпуска университета медицинской школы Фукуоки, предтечи университета Кюсю, то есть с нашим профессиональным рождением. Ты понял?

Я по-прежнему молчал.

— В глазах человека постороннего это лишь случайное совпадение, однако все не так просто. Был среди тогдашних студентов один странный парень. Он, собственно, и является виновником происшествия в Ногате, о чем говорит расследование, пускай и косвенно. Это, так сказать, психология самопризнания. Как в старинной поговорке: напрямую не скажет, а сам нет-нет да и обмолвится. В общем, о месте и времени рождения Итиро Курэ, кроме матери, знали еще двое — В. и М.

Мои плечи вдруг затряслись. Доктор Масаки некоторое время молчал, и я чувствовал, будто стою на краю обрыва… Наконец, спустя некоторое время, он продолжил:

— Узнав об этом, я воскликнул: «Черт!» Я никак не мог найти себе оправдания. Да и В. — авторитет в тех областях судебной медицины, что занимаются определением родства по крови…

Доктор Масаки подошел к южному окну, замер, затем уныло опустил голову и сглотнул слюну.

Дрожащей рукой я потянулся ко лбу, а другой схватился за колено, пытаясь унять кипящие эмоции.

Доктор Масаки тяжело вздохнули резко повернулся ко мне, словно он боялся увидеть то, что находилось за окном… Понурившись, он молча прошествовал мимо стола и мимо меня, будто пытаясь успокоиться. У северного окна он развернулся под прямым углом и принялся перемещаться туда-сюда. Отражение его задумчивой фигуры мелькало бликом на краешке стола всякий раз, когда он проходил мимо ярких окон…

Доктор Масаки снова тщательно откашлялся и продолжил: