Догра Магра

Тон доктора Вакабаяси был крайне спокойным, но содержание его рассказа потрясало. Мне сделалось жутко. Вся личность доктора Масаки, о которой я мог догадываться лишь из эпитетов, вдруг ярко раскрылась благодаря этой пустячной шутке. Не только ум доктора выходил за рамки обыденного, этот человек с легкостью пренебрегал общепринятыми правилами и обладал редким остроумием. Так, бросив колкое заявление о том, что сам может пополнить ряды сумасшедших, он посмеялся и над университетским сообществом, и над учеными всего мира!

Ощутив всю горечь и силу его иронии, я снова от удивления разинул рот. Однако доктор Вакабаяси продолжал, не обращая внимания на мои эмоции:

— Должен пояснить, зачем я пригласил вас сюда. Как и говорил ранее, в палате номер семь, прежде всего мне хотелось бы провести эксперимент и выяснить, какой из самых разнообразных предметов в наибольшей степени привлечет ваше внимание. Это один из способов выудить недоступные обычной памяти сведения, которые таятся в глубинах подсознания… Есть масса доказательств, что работа подсознания протекает вне поля нашего восприятия, и тем не менее оно имеет большое влияние на жизнедеятельность человека. Несомненно, образы, запертые в подсознании, приведут вас к вещам из прошлого, которые находятся в этой комнате, что поспособствует восстановлению памяти. Доктор Масаки заимствовал этот метод у гадалки по имени Исмела, когда путешествовал по Балканскому полуострову, и затем провел множество успешных экспериментов. Конечно, если вдруг окажется, что вы не имеете никакого отношения к той девушке, опыт не увенчается успехом и ни один из предметов в этой комнате не напомнит вам о прошлом… Но за дело! Осмотритесь и задайте вопросы о тех вещах, которые привлекут внимание. Представьте, что занимаетесь исследованием психических болезней… и, возможно, один из этих предметов послужит так называемой вспышкой молнии… Он станет подсказкой, которая поможет воскресить воспоминания. И я уверен, память вернется к вам моментально и в полном объеме.

Речь доктора Вакабаяси звучала на удивление естественно и плавно. Он говорил легко и добродушно — как взрослый с ребенком… Но из глубин моей души поднималась неведомая дрожь, и совладать с ней я был не в силах.

Все давешние ощущения («Да не чушь ли это?»), все сомнения были разбиты в пух и прах доводами доктора Вакабаяси.

Определенно, этот человек — авторитетный знаток судебной медицины. И похоже, он уверен, что девушка из палаты номер шесть — моя невеста… Однако он не стал насильственно внушать мне эту мысль. Он действует иначе — посредством как бы прямых, но в то же время завуалированных научных методов. Он будто гипнотизирует меня, искореняя малейшие сомнения… Какая глубокая убежденность! Какой хладнокровный план! Какая проработка…

Быть может, все, что я видел и слышал в последнее время, действительно связано со мной?.. А эта девушка и впрямь моя кузина и невеста?..

Тогда ради нее я во что бы то ни стало должен найти в этом кабинете вещь из прошлого! Потому я здесь! Мне предначертано судьбой спасти эту девушку от безумия, вернув прежде свою память…

Эх… Я обречен искать свое прошлое в кабинете образцов психической больницы среди поделок и справочников… Я должен доказать, что красавица из соседней палаты — моя невеста… Как абсурдно мое положение… Как постыдна, как страшна и как загадочна моя судьба…

Пока в моей голове крутились подобные мысли, я машинально вытащил из кармана новый платок и вытер пот со лба. Терзаемый жуткими призраками таинственного прошлого, что скрывались где-то рядом, я принялся напряженно оглядывать комнату.

Кабинет был разделен на две части. В западной половине, где выстроились многочисленные шкафчики со стеклянными дверцами (видимо, там хранились образцы), пол был обычный, деревянный, а другую, восточную, покрывал запылившийся линолеум. Посередине, между двумя вращающимися креслами, стоял большой, обтянутый зеленым сукном стол шириной в четыре-пять сяку и длиной почти в два кэна. Яркие солнечные лучи, падающие на его пыльную поверхность, делали комнату еще торжественней… В центре этого зеленого великолепия чинно и аккуратно лежали переплетенные в картон и обтянутые холстом томики, а еще что-то квадратное, завернутое в голубой муслиновый узелок. Завидев на нем такой же слой серой пыли, как на столе, я догадался, что его давно не трогали. Перед этими предметами была фарфоровая пепельница-дарума[6], тоже сизая. Казалось, ее нарочно поставили спиной к документам, и теперь дарума стоял, заложив волосатые руки за голову и разинув в вечном зевке рот. Его вид меня взбудоражил.