Дойти до неба

Еще больше злило то, что гестаповец прав. Именно он, Клаус фон Типпельскирх, начальник караула, упустил этих дурных партизан. Именно он потерял двоих солдат своего подразделения убитыми и одного раненым. Про оружие, испорченные мотоциклы и некоторое количество утраченных спецсредств и говорить не приходится. Этим ему еще штабные плешь проедят. Будет примерно такая, как у этого… сына сибирской свиньи.

Гауптштурмфюрер снял черную фуражку и неторопливо вытирал не очень свежим платком высокую лысину, обрамленную аккуратно подстриженными седеющими не по годам волосами.

— Как думаете, барон, сегодня опять будет жарко?

Клаус от неожиданной смены тона гестаповца вздрогнул.

— Не напрягайтесь так, э-э… Клаус? — он улыбнулся. — Найдем мы их, найдем. Вы найдете. Вот возьмете живыми, тогда и реабилитируетесь… Так, говорите, их было трое?

— Трое, герр гауптштурмфюрер. Один в неком подобии русской формы, двое — в получивших в последнее время широкое распространение среди славянского быдла американских штанах.

— Какие еще приметы заметил ваш штурманн? Кстати, где он?

— В медкорпусе, герр гауптштурмфюрер, у него множественные переломы. Сейчас они в нашем камуфляже…

— Ну да, и с вашими автоматами… А как получилось, унтерштурмфюрер, что ваш же солдат отправил вас в Киев, если оба мотоцикла, на которых якобы отбыли партизаны, валялись в лесу? Не далее, как в двадцати метрах отсюда?

— Не могу знать, герр гауптштурмфюрер…

— А должны бы знать, Клаус, должны, — гестаповец снова вытер лысину. — Только благодаря вам мы потеряли почти пять часов, прочесывая участок от места вашей встречи с нашей группой захвата досюда. Так что, вам теперь за ними и гоняться, у спецназа есть и другие дела. И взять живыми! Это приказ.

Позорный для Клауса разговор был прерван подскочившим обершутце, еще на бегу приложившим к каске прямую правую ладонь.

— Господин гауптштурмфюрер, разрешите обратиться к господину унтерштурмфюреру! — и после нетерпеливого разрешающего кивка обратился к непосредственному начальнику: — Герр унтерштурмфюрер! Обнаружена лежка партизан, пятьдесят метров в сторону базы. Собаки взяли след!

— Куда они направились?

— В сторону базы, герр унтерштурмфюрер, постепенно удаляясь от дороги.

Все, можно уже не слушать этого прыща, есть дела и поважнее. Клаус, проигнорировав висевшую на поясе рацию, выхватил из-под шлема СС обершутце маленький микрофон и начал отдавать привычные команды. Одному отделению — цепью за кинологами, второму — на бронетранспортерах до базы и бегом вдоль периметра. Уже убегая вдогонку за первым отделением, он обернулся к гестаповцу:

— Вы с нами, герр гауптштурмфюрер?

— Нет, Клаус, я, пожалуй, поеду со вторым, пойдем вам навстречу, — и на прощанье опять улыбнулся. — Вы их возьмете, Клаус…

Проснувшись от постороннего воздействия, выразившегося в немилосердной тряске плеча, Андрей секунд пять вспоминал, где он, и кто это его разбудил. Вспомнил.

— Мы тут решили отдохнуть немного, — заметив, что квокер проснулся и узнал его, Слава перестал трясти плечо. — Дежурим по очереди, твоя смена. Через час разбудишь нас обоих.

Андрей кивнул, на секунду замешкался, разглядывая два автомата, которые продолжал держать в руках, выбрал «калашников» и пополз на вершину пригорка. Кротков, посмотрев мгновение задумчиво ему в спину, пополз следом.

— Мы, Андрюха, подумали… В общем, ты подежурь, а потом мы тебя перекинем обратно. Нечего тебе, действительно, с нами таскаться. Да и опасно тут, как выяснилось…

Андрей не ответил, задумчиво разглядывая освещенный поднявшимся солнцем аэродром.

— Слышь меня? Нет?

— Слышу, слышу… Думаю я. Сказать по правде, под трибунал неохота. А если вернусь без вас… В общем, сам понимаешь… — он посмотрел Славе в глаза.

— Понимаю, сержант, понимаю. Только и ты пойми. Мы не убегаем, мы торопимся. Сейчас в Пи… в Ленинграде умирает человек, который мне очень небезразличен. Человек одного дня от роду. И помочь ему только я могу. И помогу. Не остановишь меня ни ты, ни Киевская коменда, ни вся Советская армия. По трупам идти не хочется, но мешать мне не советую.

— Сын, что ли? А что, так тебя не отпускали? А зека зачем с собой взял?

— Не сын. Не отпускали, так уж сложилось, долго объяснять. А Димка к тебе на пост из-за меня угодил. Вот так.

— Понимаю… — Андрей вздохнул. — Более-менее. Не знаю, подумаю я. Иди, спи пока.

Разведчик, высланный вперед осторожно двигающейся группы, бесшумно возник перед Дедом.

— Тьфу на тебя, окаянный, — шепотом прошамкал командир группы в густую черную бороду и поднял вверх растопыренную ладонь. Все, шедшие следом, разом замерли.

— Фрицы, Дед! — безбашенный Миколка умудрился прокричать эту фразу шепотом, очень тихо, почти на пороге слышимости.

— Не ори, дурак. Где? — сквозь зубы процедил командир.

— Метров четыреста отсюда, наперерез.

— Куда?

— В сторону лагеря, чуть вкось от дороги.

— Сколько?

— Тринадцать пятнистых, плюс офицер, плюс две собаки. Похоже, по чьему-то следу. Идут тихо, вряд ли на кабана охотятся…

— И не за нами, нашего следа там быть не могеть…