Дойти до перевала

— Уже нет. Те, в «татрах», нам её перекрыли плотно. Придется в сторону Мартина уходить…. Эта дорога ведёт на Ястрабску Скалу, это в двадцати километрах на север.

— А дальше что?

— А дальше всё. Хребет. Велька Фатра. Есть, правда, там одна дорога — не дорога, скорее, горная тропа — на Играц и Невольне, если её преодолеть — то можно выехать на дорогу Турчанске Теплице — Банска Бистрица, но это если повезёт….

— А если пешком? Ехать, пока можно, а потом пешим порядком через горы? Напрямки? Чтобы не петлять по серпантинам этим и кругаля не давать? Отсюда ж до Банской напрямую — полдня ходу?

Словаки, к этому времени покинувшие кузов и с интересом вслушивающиеся в разговор командиров — разом заулыбались. Первушин, кивнув на своих бойцов, вздохнул и ответил:

— Видишь? Они здешние, понимают. За неделю, может, и доберёмся…

Савушкин присвистнул.

— Ты ж говорил, что по прямой до Банской сорок километров7 Да я и по карте смотрел…

— Так и есть. Сорок. Только ещё двадцать раз километр вверх — километр вниз…. Если за день пять километров пройдём — то очень хорошо. Это горы, Лёша, тут свои расклады….

Савушкин почесал затылок.

— А эта дорога… На Невольное, или как там… Наш «блитц» проедет?

Первушин покачал головой.

— Не могу сказать. Ни да, ни нет. Надо глянуть. Дождей недели три не было, есть вероятность… Но заранее нельзя ничего сказать — это горы, тут всякое может случится. И вот ещё… Твой сержант неплохо водит, но сейчас я за руль предлагаю посадить моего — Михала Матовича. Он водил грузовик на лесопилке, опыта езды по горам ему не занимать.

Савушкин кивнул.

— Хорошо.

— Ну а я к вам в кузов. Сиденье в этом вашем «блитце» жутко неудобное, спинка под прямым углом, жестко до одури. Не те у меня уже годы, так спину насиловать. Пусть твой сержант на пассажирское место сядет, Михал мой дорогу знает… — И, повернувшись к одному из своих бойцов, скомандовал: — Matovič, sadnite si za volant, budete vodičom.

Словак, к которому Первушин обратился, бросил «Áno, pane kapitán!» и полез в кабину. Первушин встал на подножку, примерно минуту объяснял ему маршрут, после чего, легко запрыгнув в кузов, со стоном удовольствия растянулся на шинелях. Савушкин улыбнулся и в свою очередь проинструктировал Костенко:

— Олег, теперь ты старший машины. Михал эти дороги знает, твоя задача — следить за округой. Не вздумай заснуть!

Костенко хмыкнул.

— Заснёшь тут… горки такие, что не успеешь ахнуть, как костей не соберёшь. Как люди в горах воюют? Тут и жить-то жутко, не говоря — на машинах йиздыты….

Последовавшие за этим два с половиной часа Савушкин вспоминал с тихим ужасом — «блитц» полз по таким узким тропкам в горах, которые годились разве что для прохода вьючных животных, что у капитана каждый раз замирало сердце. Справа от края узкой тропы стояла стена леса или нависала над дорогой гладкая скала, слева, прямо от колёс грузовика, вниз уходили почти отвесные непроходимые склоны ущелий, далеко внизу заканчивавшиеся зарослями бука или граба, под которыми шумели невидимые ручьи. Да-а-а, хорошо, что Первушин посадил за руль своего водителя…

Савушкин, чтобы лишний раз не рвать нервы — отвернулся от борта и, немало удивившись безмятежности капитана Первушина, спросил у него:

— Долго ещё ехать до той дороги, на Банску?

Первушин пожал плечами.

— Не могу сказать. Ежели до Играца к обеду доползём — то станет полегче и к вечеру дотащимся до шоссе на Банска-Бистрицу, тогда к заходу солнца будем в Банской. Ну а если нет… придется заночевать в Блатнице, это сразу за Невольне. Потому что в сумерках тащится по таким тропам — верная смерть.

Савушкин, про себя подумав, что и днём шансы уцелеть в их случае невелики — поинтересовался:

— Ты обещал рассказать, как тут оказался. В смысле — в Словакии, да ещё и у повстанцев.

Первушин, покусывая травинку, благодушно кивнул.