Доизвинялся

– Не знаю. Сегодня мне предложили четверть миллиона долларов в год, чтобы я и дальше делал то же, что сейчас. И как будто миллионы людей помешались на видеозаписи, которая кочует в Интернете. Значит, не так-то все и плохо.

– На мой взгляд, очень даже неплохо.

– Спасибо, папа.

– Иногда, Марсель, нужно просто расти над собой. Такое со всеми нами случается. Так было со мной, когда я оставил родину. А теперь, возможно, происходит с тобой.

– Ты так думаешь? – Я уловил едва слышный скрежет ключа в замке входной двери. – Ты так думаешь, папа?

Но отец исчез, а на пороге гостиной стояла Линн. Она смущенно посмотрела на свои чемоданы у двери, будто не ожидала, что я вернусь до того, как она их увезет, а потом, извиняясь, подняла на меня взгляд. Глаза у нее были покрасневшие, а волосы падали спутанными завитками, которые выглядели еще более взъерошенными, чем обычно, точно она многократно запускала в них руки.

– Я не знала, когда ты вернешься, – сказала она.

– Есть хочешь? Тут на двоих хватит. Могу положить тебе в тарелку и…

– Нет. Ничего. Я уже…

Она махнула на входную дверь, точно где-то за ней лежали невидимые объедки. Подойдя к письменному столу, она взяла несколько книг, старательно осмотрела обложки, а потом прижала к себе, чем тут же напомнила мне Дженни: не уверенную, хладнокровную версию, с которой я столкнулся сегодня, а хрупкое создание моей юности, которое страшит большой мир.

Мы разом открыли рот, чтобы заговорить, и разом замолчали.

– Ты первый, – сказала Линн.

– Нет ты.

Она прикусила нижнюю губу.

– Я переезжаю. Думаю, так будет лучше, только до…

– Куда ты собралась?

– Я… э… поживу у Люка. Твой брат сказал, я могу остаться у него, пока не найду чего-нибудь…

– Тебе не обязательно это делать.

– Нет, Марк. Обязательно. Мы не… мы просто не, верно?

– Нет, я хотел сказать, тебе не обязательно это делать, потому что меня тут не будет. Мне предложили работу.

– О?…

– Организация Объединенных Наций.

Склонив голову набок, она пришпилила меня взглядом, который я много раз видел раньше, взглядом, который с нежной насмешкой говорил: «Ну и остолоп же ты». На мгновение давившие ее смущение и ярость развеялись. Я рассказал ей про работу, про условия, про то, чего от меня хотят. Когда я закончил, она с полминуты молчала.

– Значит, будешь учить мир есть хлеб смирения? – наконец спросила она.

– Ну, поскольку база у нас будет в Нью-Йорке, то скорее уж кукурузные лепешки или пироги с сойками.

– А хорошие рецепты пирогов с птицами у тебя есть?

Я рассмеялся. Приятное было чувство.

– Похоже, да. Мне сказали, я знаю, как ловить птиц, поэтому меня и прочат на это место. Я готовлю лучший птичий пирог к востоку от Лонг-Айленда.

– Сперва поймай свою сойку, то есть синицу.

– Вот именно. Сперва поймай свою синицу.

Она огляделась по сторонам, словно комната стала вдруг ей чужой. До сих пор ей, наверное, казалось, она понимает, почему от меня уходит. Я забился в собственную эмоциональную крысиную нору, в дыру, куда она не способна была за мной последовать. Но мне предложили работу, а значит, ситуация иная. Очевидно, я не превратился в неприспособленного к жизни клоуна. В моих поступках был смысл, трамплин к чему-то новому и неизведанному.

– Мне сегодня прислали по электронной почте видеозапись, в которой ты извинялся перед Дженни Сэмпсон.

– А-а-а…

Линн подняла брови, точно говоря: «Да, вот именно: «А-а-а».

– Мне она показалась довольно трогательной.

– Правда?

– Так что невольно поджимаешь ягодицы от стыда.

– У меня высокий коэффициент поджимания ягодиц, верно? Однако за это мне и собираются платить.

Она попыталась улыбнуться.

– Рада за тебя, Марк, честное…

– Дело в том, что квартира мне не понадобится, так как жить я буду не здесь, и тебе совсем не нужно перебираться к Люку. Он всегда был безалаберным. Ты в холодильник к нему заглядывала? Там всякие формы жизни водятся. Целые семейства бактерий. В холодильнике у Люка культура многообразнее, чем на его книжных полках. Серьезно, он…

Она позволила себе усмехнуться.

– Перестань, Марк. Ты когда уезжаешь?

Я пожал плечами:

– Наверное, скоро. Они хотят, чтобы я как можно быстрее прилетел в Нью-Йорк, поэтому…

Линн поиграла ключами, которые еще держала в руке.

– Тогда я просто оставлю их пока у себя и вернусь, когда тебя тут не будет.

– Тебе вообще нет необходимости уезжать.

– Думаю, есть, милый. Так будет лучше. Тогда у тебя будет свобода. Тогда у нас обоих будет свобода. – А потом: – Я рада за тебя. Уверена, тебе это на пользу.

– Мне ты на пользу.

Ни с того ни с сего вид у нее стал невыразимо печальный. Мне захотелось обнять ее, но разделяющее нас расстояние было слишком велико.

– Ты ко мне приедешь в Штаты? Может, я испеку тебе какой-нибудь фирменный пирог с птицами.

– Очень бы хотелось, – сказала она, но по тому, как поникли у нее плечи и взгляд опустился на книги, которые она держала, было очевидно, что Линн эта мысль совсем не нравится.