Доизвинялся

В своей первой книге профессор Томас Шенк указывает: будет принято извинение или нет, зависит от эмоций извиняющегося, что как только диалог начался, никто не знает, во что он выльется. Фанаты Покаянного Подхода в различных дипломатических службах были от этого без ума, потому что в их профессии соглашение достигается еще до того, как ключевые фигуры сели за стол переговоров. Международные встречи на высшем уровне должны лишь придерживаться сценария. Извинение было особенным именно потому, что, предположительно, являлось импровизированной драмой, существующей лишь в данный момент и им порожденной.

На сей раз вышло иначе. Решение принять извинение или нет было принято задолго до начала церемонии. На самом деле оно, наверно, было принято еще до того, как мой самолет вылетел из Стамбула. Как это ни печально, я не подозревал ничего дурного до тех пор, пока сидевший напротив меня человек не положил на стол пухлый канцелярский конверт и не толкнул его ко мне дулом блестящего от смазки револьвера, который держал в правой руке.

Открыв конверт, я достал документы и как только начал их пролистывать, меня захлестнула знакомая волна ужаса, которую я помнил по детству и проваленным экзаменам.

– Вы должны мне поверить, я не знал…

Георгий постукивал по столу дулом пистолета.

– Три миллиона акций?… – сказал он голосом глубоким и настолько низким, что казалось, исходил из самого паха. – У тебя три миллиона акций «Кавказ-Нефтегазодобычи», а ты не знал?

Я поглядел на копии сертификатов акций, мысленно заставляя их развеяться в воздухе или стать чем-то другим.

– Приехал один человек и попросил меня подписать эти бумаги, я их подписал и…

– У тебя три миллиона акций? Три миллиона?

– Понимаю, понимаю, это уйма акций, и это моя подпись, и моя фамилия вот тут и вот тут…

Подняв револьвер, он ткнул им в мою сторону.

– Ты один из них! Ты наживаешься на нашей беде и приехал сюда сделать еще больше денег, и…

– Георгий!

Вскочив, Эллен перегнулась через стол, сжав его толстый локоть, будто чтобы удержать равновесие. Он поднял на нее взгляд и, медленно кивнув, сказал:

– Только пугаю.

– Думаю, мистер Бассет уже напуган, Георгий. Очень напуган.

Я начал снова просматривать бумаги, выискивая хоть что-нибудь, что доказало бы их поддельность, хотя уже осознал, что они подлинные. Судя по качеству печати – факсы. Я посмотрел на колонтитулы, ища указаний на то, кто и когда их послал, но там были только сплошные нули. Или машина была новой, или ее перегрузили. Положив документы на стол, я вытер вспотевшие ладони о брюки. Мне пришло в голову, что в разговоре со здоровяком, у которого плохие зубы и револьвер, наилучшей стратегией будет сдаться на его милость.

– Георгий, я повинен в глупости. Я не посмотрел, что подписываю, хотя следовало бы, поэтому мне очень, очень жаль, но тогда я еще не знал, что буду приносить вам извинения, и никто…

– Твои извинения ничего не стоят.

– Мне вполне понятно, как могло создаться такое впечатление. Но может быть… – Я поспешно перебирал в уме варианты: – Что, если нас обоих обманули? Может, кто-то пытается саботировать нашу встречу. Разве это так уж невероятно? – Я ощупью искал выход из ситуации, пытаясь погрести улики против меня под грудой слов.

– Кто? Кто этот человек?

– Не знаю. Может быть, если вы скажете, откуда у вас эти документы…

Он уставился на меня в упор, чем вынудил меня тут же отвести взгляд.

– Эллен, это вы дали ему…

– Вы же знаете, что я не могу открывать моих источников.

– Это заговор, Эллен. Мне ничего не известно. Я даже не знал, что мне принадлежит больше, чем одна акция, на которой я расписался сегодня утром.

– Вы не знали, что вам принадлежит три миллиона акций «Кавказ-Нефтегазодобыча»?

– Господи, Эллен, и вы туда же! Просто скажите, откуда у вас эти бумаги, и…

Встав, Георгий заставил меня умолкнуть, его деревянный стул скрипнул от облегчения.

– Хватит! – Он заткнул револьвер за ремень полотняных штанов. – Посмотрим, насколько твои богатые друзья хотят получить тебя назад.

За спиной я услышал возмущенное бормотание заложников и ни в чем не мог их винить. Даже мне было ясно, как это выглядит со стороны. Это был не лучший мой час. С каждой минутой я производил все менее и менее внушительное впечатление. Георгий направился к двери, и Эллен вскочила пойти за ним следом. Проходя мимо моего стула, она на секунду остановилась.

– Простите, Марк, я просто делаю свою работу.

– Как скажете.

Она пошла за Георгием, и я повернулся со стулом посмотреть им вслед. У двери Георгий остановился.

– Извини. Ты тоже.

– Что? – взвизгнула она.

– Ты тоже останешься. Так надо.

– Мы же договорились, Георгий. Мы же договорились, мать твою. Мы же договорились, догово…

Он пожал плечами, точно говоря: «Такова жизнь. День следует за ночью. Река спешит к морю. У меня за поясом пистолет. Ты останешься здесь».

Теперь мужчины, ждавшие в грузовиках, внесли в сарай одеяла и стальные коробы со знаком красного креста. Еще они принесли десяток штормовых фонарей. Сложив свою ношу посреди сарая, они вернулись к грузовикам, оставив Георгия одного.