Док

Я сидел на забитом мусором ящике и зеленкой раскрашивал очередную гранатометную гильзу. Целая вереница щербатых мордашек уже красовалась на ее товарках, выстроенных рядом. Тибур гвоздиком пробивал дырки и ловко мастерил петли из лески. Закрепить узелок на огне свечи — и можно вешать новую "игрушку" на облезлый куст в углу пещеры, заменивший нам и елку, и домашнее растение. Самсон в очередной раз ковырялся в любимом пулемете, добывая из его потрохов крохотные кусочки глины. Каждый поход по узким коридорам требовал потом разборки-сборки оружия и чистки капризных механизмов. Счастье еще, что постоянная влага и грязь не испортили окончательно металлизированные импланты в телах спецназовцев, хотя калибровать их приходилось в несколько раз чаще, чем на поверхности.

Обтопав сапоги на несуществующем пороге, внутрь ввалился ротный, прижимая к груди безразмерный бумажный кулек, пахнувший на нас давно забытыми запахами фруктов.

— Все, парни, отмучались. Только что "летуны" приволокли кучу барахла и почту из бригады. Завтра сгребаемся и через сутки — на запасную базу у границы карантинной зоны. Местных обормотов там полно, кто еще недавно партизанил против нас. Но в целом заваруха заканчивается. Будем ходить в патрули и жить как белые люди в занятой деревне: каждый день сон на свежем воздухе и водные процедуры.

Я подозрительно покосился на капитана, не прерывая художественные извращения. Жизнь под землей перекосила психику большинства из сослуживцев, и в моду вошли дурные и злые розыгрыши. Одному шутнику даже проломили голову по итогам выяснения отношений. Мало ли, вдруг и Кокрелла переклинило? Но командир аккуратно разгрузил подарки, потом полюбовался на пахучее богатство и довольно вздохнул:

— Надо будет "елочку" не забыть. Поставим в хижине, пусть солнышку порадуется.

Закончив очередную оскаленную рожу, я решил поинтересоваться нашим будущем:

— Кэп, ты у нас человек жизнью битый, не первый сезон авральный заканчиваешь. Что потом?

— Патрулирование, что еще, — не понял меня капитан.

Но я был упрям, и еще раз задал вопрос, более внятно обозначив свою мысль:

— Нет, я говорю — когда авантюра закончится? Посмотри — из всех частей, участвовавших в свалке, лишь спецназ гоняют без перерыва. Мы — как палочка-выручалочка, не смотря на потери. Основные части лишь матерятся, что их посмели перебросить с материка в какую-то дыру и заставили отработать жалование. Чудо еще, что выполняют приказы. А мы — и в патрулях, и на зачистке, и в десантах. Проще посчитать, чем не занимались… Вот и интересно, что судьба подбросит на закуску. С учетом твоего опыта.

Ротный почистил пузатый апельсин и поделился с Тибуром, который большую часть угощения тут же выделил Самсону. В мрачной тишине Кокрелл тихо ответил, аккуратно не повышая голос, чтобы не слышали за пределами пещеры:

— А дальше будет невесело, док. Потому что ты сам подметил главную черту этой войны: опора командования лишь на крошечную долю армии. На тех, кто не предаст. Остальные — давно превратились в балласт. И когда станет совсем плохо, нас бросят на защиту хунты. Потому что бывшим полковникам просто не на кого опереться.

— И мы?

— И мы пойдем. Потому что по другому не умеем. Как шли под землю и в ядовитые джунгли. Выполнять приказ и следовать данной присяге… Как было на многих других планетах уже сотни раз.

— Замкнутый круг? — спросил я, поставив последнего "бойца" в ряд разрисованных железных болванчиков. — Снова и снова?

— Можно и так сказать. Просто у нас выбор простой: или сдохнуть с голода в нищих кварталах, или прорваться сквозь очередную войну и вернуться домой с деньгами и связями. У бедняков из пригородов вариантов немного.

— Но ведь когда хунту скинут, спишут в расход и тех, кто ее будет защищать до последнего патрона. И ты пойдешь этот путь до конца все равно?

— Я пойду. И парни, скорее всего. Но только рано ты нас хоронишь, док. Как там хунта будет поживать, еще вилами на воде написано. А то, что мы дадим прокашляться кому угодно — это я обещаю. Потому как по другому не умею. Поэтому и пацанов снова поднатаскаю, и Новый год встречу без проблем. Потом посмотрим, как карта ляжет.

Набрав полные ладони "игрушек", я стал помогать украшать корявые колючие ветки. Действительно, что думать о далеком и туманном будущем, когда ждут насущные проблемы. Будет ли продолжение войны, или мы досидим до очередных липовых перевыборов местной сласти и вернемся домой — какая разница? Главное, мы выжили даже здесь, в глиняных норах. А уж наверху, под солнышком, сумеем наподдать кому угодно. Потому что по другому не умеем. Мы — элита элит, завербованные в нищих кварталах бритые затылки. Люди, для которых выживать в любых условиях так же естественно, как дышать. "Проклятое отребье", как нас называют твердолобые в модных галстуках и дорогих костюмах…