Док. Мечты "сбываются...".

– Не донимай человека, ирод. – Леший шутя взъерошил пацану волосы. – Эту неделю я тебе батя, так что, – показал кулак, который был не намного меньше головы мальчонки.

Мальчонка улыбнулся.

– Не-е-е, Леший, ты самый добрый. Вот Прапор... – и он оглянулся назад, на удаляющийся пост. – С ним не подурачишься, а с тобой весело, ты у меня самый добрый батя!

– О! Слыхали? – Леший заржал, будто пулемёт заработал.

– Ага, ты это Прапору скажи, что Леший – Любимый папка, – смеялся Фома, – а я потом погляжу, кто тебя на вылазки брать будет, – продолжал он хихикать.

– Я и не говорил, что самый любимый, – не растерялся пацан, – я сказал, что весёлый и самый добрый. А одного я не могу выбрать, вы все, по-своему каждый мне дорог, так не честно, если одного выберу, а остальные как же?

Я, ничего не понимая в этом разговоре, молча продолжал крутить руль. Второй пост нас встретил просто ДОТ-ом и двумя джипами с пулемётами. Я притормозил. Четыре бойца только махнули в знак приветствия, и езжай дальше. Наши все махнули в ответ, здороваясь. А вот и стены. Нет, сначала мы проехали два забора, ограждающих подход к поселению, но они были так ничтожны по сравнению с этими стенами! Огромные стены, не меньше восемнадцати метров в высоту, понизу окружённые рвом с водой, метров шести в ширину. Выглядело это эпически! Как замок средневековья. Аж дух захватило! Мы въехали по опустившемуся мосту в уже открытые ворота, и они тут же за нами стали закрываться. Проехали тоннель и упёрлись в другие массивные ворота, которые поползли на открывание. После сразу попали в колодец. Я даже не мог представить такого масштаба стройку, при таких смертельных условиях. Конечно, логично так огородиться, если вокруг тебя бегают плотоядные монстры размером с трёхэтажный дом, но как это возможно сделать, если все твари сбегаются на звук, а во время стройки шуму хоть отбавляй. А это же ещё и материал надо доставить и технику строительную... это нереально. Ан, нет же, вот, на – тебе, стоит. Ехал с открытым ртом в полном восторге, с любопытством разглядывая все вокруг. Сколько же тут вложено труда и материала, а сколько это заняло времени. Обалдеть! За ограждениями этими стояло всего несколько машин и один БТР. Я припарковался на свободное место. Парень в чёрной форме, похожий на срочника, быстрым шагом шёл к нашей машине.

– Это – за тобой, – сказал Фома. – Нам туда, – показал он на синие двери в стене, – а тебе с ним к Седому.

Я перевёл вопросительный взгляд на Лешего.

– Я Прапору сказал про ребят и то, что ты с Седым поговорить хочешь. Вот провожатого и выслали. Да ты не переживай, машину тут оставь, потом на стоянку перегонишь. Алиску с отпрысками мы заберём. Кормить её когда можно?

– Сегодня вечером бульона нежирного дайте, воды давайте уже нормально, живчика по три раза в день и в ночь. Перевязку завтра сделать... – начал я перечислять все процедуры.

– Ты, никак на неделю собрался? – удивился Арман.

– Да, вроде, нет. – Пожал я плечами.

– В "Барракуду" зайди, когда освободишься. Мы либо там будем, либо там скажут, где нас найти, – сказал Фома дельное.

Пожав друг другу руки, мы разошлись в разные стороны.

Мы поднялись по бетонным ступенькам к двустворчатым дверям из металла, с узкой прорезью для стрельбы. "Срочник" нажал на звонок три раза. Спустя пару минут, дверь открыл примерно такой же срочник, в такой же форме. Мы пошли по коридору, глухому, сплошь бетонному без окон, спустились вниз на два пролёта и опять двинулись по такому же коридору, но уже периодически с дверями. На стенах лампы дневного света, но всё равно, жуткое место, будто душу вытягивает по капле. По спине пробежал табун мурашек, волосы на руках встали дыбом. Подошли к такой же металлической двери, только более узкой. Мой провожатый вежливо постучал.

– Входи, – послышалось с той стороны.

Провожатый молча развернулся и пошагал прочь, оставив меня перед дверью.

Я вошёл.

Передо мной за массивным деревянным столом сидел мужчина, лет сорока, перебирая тонкими, длинными пальцами пианиста какие-то бумаги. Сам худощав, волосы чёрные, как смоль, глаза тоже чёрные и жёсткие, цепкие, колючие, будто внутрь смотрит, а не на тебя. Нос орлиный, губы узкие, плотно сжаты. Гладко выбрит. Стрижка очень короткая, по бокам почти под ноль. Одет по гражданке, но военная жилка, всё равно, угадывалась.

– Добрый день, – сказал я, немного придя в себя от его взгляда и от первого, далеко не приятного впечатления.

Смотрел как-то старый фильм, про КГБ, так вот, ощущение, будто на приём к такому кегебисту я и попал.

– Здравствуй, Док, заходи, присаживайся. Ты хотел поговорить со мной... Чаю или чего покрепче?

– Чай.

Седой подошёл к шкафу, открыл двери. На полке стояло всё для чая, для покрепче, чем закусить и само "покрепче" в виде какого-то коньяка.

– Ну, что, рассказывай, что там у тебя стряслось и куда делись мои ребята?

Мы беседовали часа четыре, по моим ощущениям.