Доказательства эволюции

Мы категорически отрицаем возможность «мирового заговора» ученых, о котором нередко говорят противники эволюции. Такой заговор был бы невозможен чисто технически, даже если бы у каких-то научных коллективов и возникло желание (достойное всяческого осуждения) такой заговор организовать. Ученых слишком много, они живут в слишком разных странах, и среди них слишком высока доля честных людей, для которых главным «корыстным интересом» является поиск истины, а не отстаивание каких-то догм, идеологий или традиций. Если уж говорить о «корысти», то для любого нормального ученого обнаружить факт, опровергающий какую-либо устоявшуюся точку зрения — это кладезь, золотое дно, мечта всей жизни. Такая находка дает ученому шанс войти в историю. Эволюционное учение рухнуло бы давным-давно, если бы против него можно было собрать убедительный с научной точки зрения, то есть объективный и проверяемый «компромат» в виде фактов, наблюдений, результатов экспериментов и т. п.

Иногда российские антиэволюционисты пытаются связать эволюцию с коммунизмом, пользуясь тем обстоятельством, что дарвинизм действительно был частью идеологической системы в период правления коммунистов в России. Но эволюция признавалась большинством русских биологов и до 1917 года, и после краха социалистической системы российские биологи по-прежнему убеждены в реальности эволюции, не говоря о том, что в странах «капиталистического лагеря» приверженность эволюционным взглядам среди ученых все эти годы была уж никак не меньше, чем в СССР.

Иногда противники эволюции пытаются обосновать свое недоверие к биологическим данным ссылками на научные теории, которые когда-то считались общепринятыми, а после были отвергнуты. В качестве примеров приводятся теории теплорода и мирового эфира. Может быть, утверждают антиэволюционисты, и теория эволюции в будущем будет отвергнута и забыта наукой, подобно теплороду. Это рассуждение на первый взгляд может показаться убедительным, но в нем есть две ошибки. Во-первых, во времена теплорода и эфира мировое научное сообщество находилось на совершенно другой, гораздо более ранней стадии своего развития по сравнению с сегодняшним днем. Его численность была меньше на много порядков, а ведь этот показатель имеет самое прямое отношение к эффективности и «помехоустойчивости». Современная наука гораздо надежнее защищена от крупных ошибок, чем тогда. Кроме того, в те времена научное сообщество располагало на порядки меньшим объемом информации об устройстве мира. Это открывало простор для неточных моделей, потому что науке было известно гораздо меньше фактов, которым должна соответствовать новая теория. Нескольким сотням ученых, живущим в дюжине сходных по своему развитию и культуре стран и обладающим небольшим объемом знаний о мире, ошибиться неизмеримо проще, чем миллионам ученых, живущим в сотне разных стран и имеющим гигантский объем детальной информации о мире, недоступной их предшественникам. Во-вторых, теории теплорода и эфира не были полностью ошибочными. Возможно, точнее будет сказать, что «теплород» просто трансформировался из субстанции в «тепловую энергию». Эксперименты, которые успешно объяснялись теорией теплорода, никуда не делись. По-прежнему при помощи теплорода можно вычислить температуру смеси из 100 г воды с температурой 80 градусов и 200 г воды с температурой 20 градусов. Неплохо объясняются теплоемкость плавления/кипения/химической реакции и др. В конце концов «законы теплорода» влились в общие законы сохранения и преобразования энергии. Нечто аналогичное произошло и с «эфиром». Некоторые «свойства эфира» остались в виде «свойств электромагнитного поля», другие — нет. Точно так же химия элементов никуда не делась с открытием ядерных реакций. Нельзя сказать, что «химия вернулась к алхимии» оттого, что оказалось возможным превращение одного элемента в другой. Начиная с XVII века наука развивается в основном поступательно, не выбрасывая старых теорий в мусорную корзину, а присоединяя их к новым, как составные части, верные для определенных условий. Так же и с эволюцией: некоторые модели конкретных эволюционных механизмов могут быть в будущем пересмотрены, но сам факт биологической эволюции не будет отвергнут уже никогда. По крайней мере, не раньше, чем наука вернется к идее о плоской Земле на трех слонах.