Доказательства и доказывание по уголовным делам: проблемы теории и правового регулирования

Обсуждение проекта нового УПК РФ накануне его принятия проходило в ожесточенных спорах между учеными — сторонниками и противниками демократизации уголовного процесса. Последние возражали против судебного контроля за предварительным расследованием, повсеместного введения суда присяжных, чрезмерных, по их мнению, правовых гарантий, представленных обвиняемому и подозреваемому. Но и после принятия УПК РФ дискуссия не прекратилась. Новый закон вызвал ожесточенную волну критики, главным образом со стороны сотрудников органов МВД и прокуратуры. Они утверждали, что УПК РФ создает большие трудности в работе органов расследования (что соответствует действительности, поскольку он заметно повысил уровень требований к качеству предварительного расследования и учредил судебный контроль за ним), что он играет на руку только адвокатам, служит помехой к раскрытию преступления и т. п. Отдельные авторы утверждали, что новый УПК РФ принимать вообще не следовало, так как и старый был хорош. Появились утверждения о том, что и Концепция судебной реформы, на которой основан новый УПК РФ, — это не больше и не меньше как выполненный узкой группой ученых социальный заказ Запада, направленный на разрушение российского правосудия. Фоном для подобных утверждений стали небывалый рост преступности в стране и неспособность правоохранительной системы эффективно противостоять этому явлению.

Принятый в подобной обстановке новый уголовно-процессуальный закон не мог не быть компромиссом между противоборствующими силами. В нем нетрудно обнаружить нормативные предписания, имеющие целью сохранить и даже усилить публичный, государственно-правовой характер процесса (например, возложение на следователей и дознавателей функции уголовного преследования), и одновременно предписания, расширяющие диспозитивность и закрепляющие состязательное построение судопроизводства как противоборства обвинения и защиты. Уступки законодателя как той, так и другой «противоборствующей силе» изначально не могли согласовать позиции «консерваторов» и «либералов» и обеспечить внутреннее единство нормативных положений, на которых построен новый уголовно-процессуальный закон. Противоречивость свойственна многим положениям УПК РФ. Трудно, например, объяснить, для чего к участию в следственном действии, т. е. действию только процессуальному, подлежащему судебному контролю, привлекается оперативный работник, по какому основанию в число следственных действий включено прослушивание телефонных и иных переговоров, т. е. действие, фактически носящее оперативно-розыскной характер, но также подлежащее судебному контролю. В то же время не вполне согласуется сохранение предварительного расследования в качестве стадии, на которой формируется доказательственная база, с положениями ст. 274 УПК РФ о том, что в судебном разбирательстве доказательства попеременно представляют стороны обвинения и защиты, что подразумевает предшествующую равновозможную их деятельность по собиранию доказательств, чего в действительности нет. В то же время идея попеременного представления доказательств сторонами не согласуется с требованием УПК РФ, согласно которому непосредственное исследование доказательств, как и прежде, составляет прерогативу суда (ст. 240). Это дало основание некоторым исследователям отметить эклектичность нового УПК РФ, в котором соединены элементы разных школ права[212].

2. Новые законоположения ставят перед исследователями важный вопрос: каким стало и каким может стать в будущем наше уголовное судопроизводство. Оно с давних пор признавалось исследователями смешанным, т. е. построенным на том, что предварительное расследование основано на началах публичности и носит розыскной (инквизиционный) характер, а судебное разбирательство осуществляется на последовательно состязательных началах[213].