Доказательства существования ада. Свидетельства переживших смерть

Евангелие же со всей определенностью подтверждает нам истину этой инстинктивной нашей веры в наше бессмертие. Господь Иисус Христос постоянно об этом говорит. Заканчивая свою беседу о Страшном суде, Он говорит об участи грешников и праведников: «И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную» (Мф. 25, 46). Как бы мы ни толковали слово «мука» и слово «жизнь», но «мука» всегда будет «мукой», а «жизнь» всегда будет «жизнью». Да и слово «вечный», как ни объясняй его, всегда останется с характером постоянства и неизменности. Эти и подобные им слова, постоянно встречающиеся на страницах Евангелия, проходят мимо ушей наших, не оставляя в нас никакого впечатления, как будто мы их не слышим. Люди живут так, как будто за пределами земного существования никакой жизни уже не будет, и потому к этой будущей жизни не готовятся, не думают о ней, не волнуются ей и никогда о ней между собой не говорят. Все внимание, как мы сказали, всецело сосредоточено на интересах земной, временной жизни, хотя люди и не могут не сознавать, что при отсутствии вечной жизни земная жизнь не только отдельного человека, но и всего человечества превращается в пустой сон, в пустую и праздную мечту, в мыльный пузырь. И, однако, этой мечте люди отдают все свое внимание, все свои силы, думы и заботы, все свои радости и печали, все серьезные и глубокие движения своего сердца и своей мысли, чего она, эта мечта, в ее оторванности от вечности совсем не заслуживает. Имеем ли мы, однако, какое-нибудь основание утверждать, что будущей жизни, о которой определенно говорит Евангелие, на самом деле не будет? Такого основания у нас нет. И мы не потому не думаем о будущей жизни, что имеем основание не верить в нее, а единственно потому, что к вопросу о бессмертии мы сделались безнадежно равнодушными под влиянием современного материалистического духа времени. Этот вопрос не только нас не волнует и не тревожит, он просто для нас не существует, мы им не интересуемся. Таков дух современной культуры. Если мы и задумываемся о чем-либо посмертном, то не о своем личном бытии или о бытии близких нам людей, а о том, какую память оставим мы у людей после нашей смерти — у родных, у друзей, в своем потомстве, в своем народе, в истории, в человечестве, словом, у всех и всюду, но только не у Бога.

Наше равнодушие к вопросу о будущей жизни есть результат нашего равнодушия к Евангелию, к Христу. Если бы верили Христу, то верили бы и в будущую жизнь, которую Он определенно нам обещает. Такое наше отношение к вопросу о бессмертии свидетельствует о том, что христианство потеряло свою действенность в современном сознании и в современной жизни, потеряло руководящее в ней значение и влияние. В нас атрофировалось чувство, что мы живем пред очами Божьими, пред очами Христа и должны будем дать отчет в нашей земной жизни. У нас нет того чувства страха Божия, которое было у наших блаженных предков и у древних христиан. И общественная, и государственная жизнь человечества строится теперь без всякой мысли и заботы об ответственности перед Богом и о согласовании жизни с правдой Божьей, с Его законом. Современные теории политического и социального строительства жизни не имеют никакой связи с религиозными верованиями, с учением Христа, с Евангелием, с Церковью. Если бы мы в заботах об устройстве своей жизни, общественной и государственной, хотя бы сколько-нибудь считались с Евангелием, мы не могли бы не принимать во внимание, что и в речах, и в притчах Спасителя, и в апостольских посланиях всюду и постоянно подчеркивается та истина, что наша жизнь не ограничивается земным существованием, что земная жизнь есть преддверие, приготовительная школа к вечной жизни и что мы должны пользоваться земной жизнью для подготовки к вечной жизни, которая не за горами для каждого из нас. Поэтому и сказано в Евангелии: «Будьте готовы: ибо, в который час не думаете, приидет Сын Человеческий» (Мф. 24, 44). И в другом месте; «Бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который приидет Сын Человеческий» (Мф. 25, 13). «Приидет» не только в смысле своего второго славного при-шествия для всеобщего суда, но и в смысле личного перехода каждого из нас в вечную жизнь.