Доказательство чести

— Очень хорошо. Сейчас он позвонит вам. — Полковник посмотрел на начальника правового управления, сидевшего рядом.

Звонок раздался через минуту. Еще через шестьдесят секунд Лукин уже знал, что Полторацкий существует. Он на самом деле тот, кем представляется.

— Я бы не настаивал на этом, — объяснил Быков. — Но дело, которое мы расследуем, поставлено на контроль Москвой.

«Немного лжи не помешает, а Копаеву так просто поможет», — подумал он.

— Возможно, Лукин попробует продолжить проверку. Поэтому вам лучше отделаться общими фразами. Он должен понять, что вы не испытываете особого желания говорить об этом.

Десять минут назад Быков явился в кабинет начальника отдела кадров и пригласил туда же руководителя правового управления. Копаеву нужна была легенда, и Быков понимал, что в одиночку Антону не справиться.

Лукин же, глядя на пикающую трубку, стал подозревать, что становится жертвой обстоятельств. Кто-то вел игру по-крупному, и он стал случайной жертвой обстоятельств. Председатель суда решил, что это дело нельзя выпускать из-под наблюдения, но активно вмешиваться в него не стоит.

Предприимчивый получатель премии за задержание опасного преступника орал так, как будто его резали на ремни. К его ушам были примотаны скотчем динамики, вырванные из салона «девятки», а громкость магнитолы вывернута до максимума. В самом гараже, где на капоте сержантской машины сидел Штука, музыка не слышалась. Она вся уходила в организм вневедомственного охранника. Гараж наполняли лишь вопли тестируемого стража порядка.

Через пять минут пытки Зелинский стал кричать:

— Я все скажу! Только убери это!

Кусков тяжело сполз с капота, затушил подошвой окурок и стал с треском срывать скотч с головы сержанта. Едва первый наушник отошел от кожи жертвы, гараж мгновенно заполнился бестолковым речитативом, могущим лишить разума даже того, у кого его отродясь не бывало.

— Я все скажу, будь оно проклято! — Глаза Зелинского уже стали краснеть.

Треснули капиллярные сосуды.

Кусков выключил музыку, отпустил трос, и сержант стек на промасленный пол гаража.

— Я вот о чем предупредить хочу. — Бутылка текилы была почти пуста, поэтому словам Штуки можно было верить без сомнений. — Время у меня есть. Поэтому если ты сейчас начнешь мне рассказывать приколы про то, как опасна и трудна ваша служба, я доведу тебя этой музыкой до полного отупения. Без возможности вернуться к нормальной человеческой жизни. Ты меня понял, Санек?

— Понял. — Сержант тяжело дышал и наслаждался тишиной. — Это Локомотив.

— Что Локомотив? — Кусков испугался, что довел мента до кондиции раньше времени.

Тот еще не выложил правду.

— Яша Локомотив… Это он велел нам ствол подкинуть.

— Яша?! — Бутылка выскользнула из ладони Кускова и со звоном упала на пол. — Он велел вам подкинуть в мою машину автомат, паленый на Эфиопе?!

— Нет. — Полицейский поморщился. — Не тебе… В первую попавшуюся блатную тачку. Мы ехали по Селезнева, смотрим, «мерс» в темноте около дома припаркован. Я в багажник сунулся, а он возьми да откройся. Туда и уложил, под коврик. А потом, уже через два часа, рулим по проспекту, видим, «мерин» на всей скорости в зеркальный фасад универмага влетает. Откуда знать было, что это ты?! Черт попутал. Я же тебя не знаю, смотрю, лицо незнакомое, но вид подходящий. Потому и сглупил с задержанием.

— Вот хорьки! — выдохнул Кусков. — А кто Эфиопа?.. Ага… — догадался он. — Как такие суки, как вы, в полиции работают? Объясни мне это напоследок, дрючок. — Виталька услышал за спиной движение, мгновенно прислонился к стенке гаража, ткнул пальцем в сторону связанного сержанта и предупредил: — Если дернешься, пожалеть не успеешь!

— Саша! — Калитка гаража распахнулась, в проеме показалась взлохмаченная полуседая голова. — Саша!

— Что хотел, Андреич? — подал голос Зелинский.

— Ты тут? — глупо переспросил сосед по гаражу. — Что у тебя за грохот такой? А ты где? В яме?

— Почти, — буркнул Штука, взял любопытного мужика за шею и с размаху закинул его внутрь.

Сосед испуганно смотрел на связанного полуобнаженного сержанта. Тело Сашка было покрыто багровыми припухлостями от мокрого полотенца, а голова — скотчем, на концах которого болтались автомобильные динамики. Рядом с ним стоял суровый крепыш в черных одеждах.

— Что здесь происходит?

— Ты откуда такой любопытный? — Штука пыхнул ему в лицо перегаром. — Полминуты всего тут торчишь, а вопросов уже задал на два дня мучительных раздумий. — Он последний раз посмотрел на сержанта, опять ткнул в него пальцем и вышел.

Андреич сглотнул слюну, услышал шум заведшегося двигателя иномарки, подпирающей ворота, и через силу выдавил:

— Может, коллег твоих вызвать?

— Не надо, — ответил Зелинский и языком нащупал во рту большую скважину.

В мосту из трех зубов остался один.

— А кто это был? — не унимался сосед по гаражному кооперативу.

— Это… начальник мой, — бросил Санек. — Я вчера на работу опоздал, вот и…

— Ты посмотри, блин, как у вас строго с этим.