Доказательство любви

— Да как бы я осмелился, — притворно запечалился ифрит, — я просто раб лампы, а ты ее хозяин. Но… как бы поточнее объяснить… бывают такие обстоятельства, когда хозяин, совершенно случайно, разумеется, оказался слабее раба… или не имеет того, что есть у несчастного узника старой медной посудины.

— И тогда для раба наступает звездный час, — едко ухмыльнулся Даурбей, с досадой осознавая, что в его арсенале и в самом дел больше нет никакого оружия, кроме язвительности.

Остатка энергии не хватит ни на одно из тех заклятий, какими обычно усмиряют чересчур осмелевших ифритов. И узник старинного артефакта теперь прекрасно это видит, ведь он собрал с Рандолиза и его амулетов всю магическую силу. Но что самое обиднее, Даур сам ему это приказал.

— Зачем добрый хозяин так жестоко смеется над своим рабом? — еще обиженнее и ехиднее смотрел черный пройдоха. — Разве судьба не может дать несчастному узнику маленький подарок за все столетия голодного прозябания в холодном подвале?

— Что ты называешь маленьким подарком? — покосившись на живой мрак, преодолевший уже почти половину расстояния до ложи, недоверчиво прищурился маг, точно знавший, что мало этот жулик не запросит.

— Одну из рабынь, любую, — скромно потупился ифрит. — И я поделюсь с тобой бесценным знанием.

— Кого он называет рабыней? — безразличным голосом поинтересовалась обретшая наконец возможность разговаривать Дарочка, которую Летуана предусмотрительно утянула в сторонку от занятых истинно мужскими делами магистров.

— Кого же еще, — едко усмехнулась алхимичка, — если, кроме нас, тут никого нет?

— Ты так же умна, как и прекрасна, яхонтовая, — маслено заулыбался ифрит. — Надеюсь, хозяин решит расстаться именно с тобой. Колючие цветы мне давно не по нраву.

— Даурбей, — вежливо попросила Лета, стараясь не смотреть на бесчувственного мужа, к которому ее тянуло, как пчелу к варенью, — не забудь, пожалуйста, забрать Рандолиза у этого наглеца, прежде чем размажешь его по стенам этого цирка.

— Ты уже по нему соскучилась? — усмехнулся маг, лихорадочно перебирая в уме сотни способов выхода из безнадежной ситуации, которые его память хранила именно на такой случай, и не находил ни одного, стоящего внимания.

— Не успела, — отозвалась алхимичка и кровожадно усмехнулась. — Просто мечтаю провести над ним серию опытов.

— Не нужно опытов, — дернула плечиком Дарочка, — а то я разлюблю алхимию. Лучше отдайте его Извергу, он и сам с ним отлично расправится. Сделает черным рабом… будет служить вам вместе вон с тем бычком в красных штанах.

— Ты кого пытаешься оскорбить, несчастная? — взрыкнул ифрит, и его круглые глаза начали наливаться кровью.

— Зря ты его задела, — огорченно прошипел Даурбей, отлично знавший, что вовсе не за добрый нрав заключали маги древности своих коллег в различные сосуды.

— Кео! — выкрикнула Дарочка, рассмотрев злобный оскал придвинувшейся к ней рожи размером с тазик.

— Что? — не понял магистр и смолк, обнаружив невероятное зрелище.

На плече принцессы сидел самый настоящий кеори с уже прорезавшимися крылышками. Он был одет в пышное розовое платьице и походил на Дарочку синими глазками и расцветившими личико узорами.

— О-о-о… — узрев малыша, потрясенно выдохнул ифрит и тотчас, молитвенно сложив на груди огромные кулачищи, пискляво заныл: — Пощади, великолепная, обманулся, совсем отстал от жизни, тысячу лет в медной банке, не вели наказывать, сам исправлюсь…

— Ответь Даурбею на его вопрос, — мгновенно нашлась Летуана, сразу сообразившая, что осмелел ифрит вовсе неспроста. И далеко не по глупости.

— Слушаюсь, прекраснейшая! — с пылом, как самый вышколенный лакей, ответил узник лампы и преданно вытаращил на Даурбея мгновенно ставшие узкими и подобострастными глазки. — Убить очень трудно, в нем много силы. Но оно и само сдохнет от солнца часа через два, если не получит жертву.

— А если получит? — проницательно прищурился Даур.

— Уйдет в свои миры, но прежде скинет все сути пожранных жертв.

— Это как? — не поняла Дарочка. — Души, что ли?

— Не души, прекраснейшая, — кротко опустил глазки ифрит. — Магические сути. Неодаренных людей и животных он тоже ест, но воспоминаний о них не сохраняет, а вот сути магов бережет, как жадина — кучи золота. Из них он черпает знания и дополнительный резерв, и чем больше магов съест, тем мощнее. Но и платит за них не скупясь. Выбрасывает разом столько энергии, как хороший источник.

— Отлично, — хищно потер руки Даур и скомандовал: — Летуана! Вот тебе портал в мой дом, берег на крайний случай. Бери Дарочку и уходите, мы тоже скоро придем.

— Ты меня за кого принимаешь? — покосившись на еле дышащего мужа, холодно осведомилась алхимичка. — За дурочку, у которой на уме только камушки и наряды? Я магистр алхимии и никуда не пойду, пока не буду уверена, что вы добили эту гадость.

— Никто его добивать не собирается, — прикрикнул маг и насильно втиснул ей в руки амулет. — Пусть идет в свой мир. Ну? Послушай хоть раз умного мужчину, женщина!